отец украл ферму твоего мужа?
МЕЙ. Он ее не крал. Не надо такого ей говорить.
ВИОЛЕТ. Да перестань, Мей, Если человек не будет здесь спать с закрытым ртом, папуля подкрадется к нему глубокой ночью и попытается сковырнуть вилкой зубные коронки.
МЕЙ. Половой акт.
ВИОЛЕТ. Что?
МЕЙ. Она говорит, что хочет поговорить с нами. Вот о чем мне хочется поговорить. О половом акте.
ВИОЛЕТ. Не думаю, что она хочет говорить о половом акте, Мей.
МЕЙ. Она определенно знает, о чем речь. Господи, иной раз ночью кажется, что старая кровать в их комнате собирается спуститься вниз по лестнице и выйти за дверь. А по доносящимся оттуда звукам можно подумать, что кто-то приносит в жертву козу.
ВИОЛЕТ. Не собирается она говорить с тобой о половом акте. Люди, которые это делают, об этом не говорят. Просто делают.
МЕЙ. Но она сказала, что хочет поговорить.
ВИОЛЕТ. Она солгала. Так, Маддалена? Папуля говорит, что все итальянцы – лжецы.
МАДДАЛЕНА. Быть с мужчиной – все равно, что подвергаться нападению большого зверя.
МЕЙ. Это так ужасно? Это ты говоришь? Половой акт – это ужасно?
МАДДАЛЕНА. Это жизнь. Жизнь ужасна. Но отдельные моменты очень приятны. Как только ты примиряешься с идеей насилия, потому что жизнь – всегда насилие, в той или ной форме, ты заключаешь с ним некий договор, поскольку что-то в тебе хочет… нет, не быть изнасилованной, но стать частью насилия. Словно в тебе, где-то очень глубоко, есть древняя часть, которая знает, что делает, пусть даже ты сама думаешь, что не знаешь. Некоторые люди от природы ближе других к этой своей части, которая обладает тайным знанием, но часть это есть во всех. И как только ты договариваешься с идей отдаться этому большому зверю, ты можешь начать приручать его, а потом, со временем, держать под контролем. А сам страх полового акта, странным образом сочетаемый с безмерным наслаждением от слияния твоей плоти с плотью другого, осознание союза со зверем, восстановление связи с той частью, которая казалось совершенно забытой, известной тебе до рождения, до той смерти, что предшествовала рождению – это очень похоже на воспоминание. Секс – это смерть и воспоминание.
МЕЙ. Воспоминание чего?
МАДДАЛЕНА. Воспоминание, как в какой-то другой жизни ты рожала существо, которое насилует тебя в этой. И потом, вспомнив, ты начинаешь получать немалое удовольствие от способности контролировать это существо, превращать в своего раба, в своего ребенка, вновь полностью погружать в себя. И это чувство абсолютного порабощения мужчины действительно экстраординарное. Она дорогого стоит.
ВИОЛЕТ. А если ты его не порабощаешь? Если он порабощает тебя?
МАДДАДЕНА. Что ж, тогда ты должна его убить.
(Она улыбается. Они смотрят на нее, зачарованные, объятые ужасом, и при этом сильно возбужденные. Кровать погружается в темноту, тогда как СИРИЛ входит в гостиную справа и обращается к МАДДАЛЕНЕ, которая поворачивается к нему, когда он начинает говорить).
СИРИЛ. Что ты сделала с моими дочерьми?
МАДДАЛЕНА.
