десятника. – Иди-ка ты, нео, к своим и скажи, что мы предателей на порох не меняем. Порох есть ценность, предатель – ничто. Менять ценности на ничто есть неразумно.
– Один маленький, – быстро сказал акселерат, отступая назад на пару шагов.
– Шел бы ты отсюда, облезлый, пока я к пушке фитиль не поднес. А то шибко руки чешутся.
«Это Горын. А в голосе – боль неподдельная. Вот бы не подумал… Но Ратмир! Неужто он к Радомире приревновал?»
– Ратмир, воеводе доложи… – прохрипел Данила ссохшимися от жажды голосовыми связками.
– Я все сказал, – отрезал десятник.
Больше нео упрашивать не стал. Только развернулся, рыкнул своим что-то нечленораздельное и, сломав о колено древко «белого флага», пошел прочь от стены. Следом за ним заспешили конвоиры, таща за собой пленника.
Даниле приходилось нелегко. Облезлый вожак периодически вставал на четыре конечности – похоже, передвигаться так ему было гораздо комфортнее. Его пристяжь едва поспевала за ним на своих двоих, особо не церемонясь с досадной помехой, не умеющей передвигаться полутораметровыми прыжками. Не иначе мутанты спешили после неудачных переговоров побыстрее убраться из зоны досягаемости чугунных пушек Арсенала, через одну установленных меж зубцов крепостной стены.
– Да чтоб вы сдохли! – прорычал Данила, бесясь, что не может ничего сделать против двух полулюдей-полуобезьян, словно клещами сжимавших его связанные руки. Не будешь бежать – вывернут плечи из суставов и все равно потащат. Руки же еще могут пригодиться. Потому приходилось приноравливаться к их бегу, перепрыгивая через ямы и поросшие изумрудным мхом бетонные обломки погибшей цивилизации.
Наконец троица вместе с пленником вступила в серую пелену, которая странно напоминала обесцвеченное и потерявшее форму отражение кремлевской стены. Пройдя еще немного на свет, маячивший в тумане, они вошли в круг, выложенный из камней, в центре которого горел костер.
Вокруг костра сидели пятеро нео. Двое грели лапы, чуть не суя их в пламя. Третий сосредоточенно следил за тем, чтобы не подгорело мясо, вздетое на несколько прутков и положенное на рогульки, что были натыканы по обе стороны костра. Двое последних занимались оружием – один своим, ковыряя дубину железякой, другой Данилиным, любовно поглаживая клинок меча, словно ребенок дорогую игрушку.
– Не вышло, мудрый Кер, – прорычал облезлый.
– Бывает, – проскрипел один из тех, что коптил собственные пальцы, похоже вообще нечувствительные к огню. Его шкура была полностью седой, хотя под слоем многолетней грязи рассмотреть это сразу было непросто.
– Что с ним делать теперь?
Седой Кер совсем по-человечьи пожал плечами.
– Съедим на ужин, – сказал он. – Что еще делать с ним? Не к Краггу же тащить.
– А почему не к Краггу? – поинтересовался один из мутантов.
– Потому что тогда его съешь не ты, а Крагг, – ощерился
