свое удостоверение в красной обложке с золотым гербом. – Задачей нашей комиссии является инспектирование объектов исторической культурно-просветительной значимости на предмет оценки этой самой значимости.
– Вот оно как! – улыбнулся Мутерперель. – Предыдущий ваш коллега должен был к нам приехать еще в 2002 году. Но секретарь вашей организации перепутала и вместо Новороссийска, выписала ему командировочное удостоверение в Новокузнецк. В Кемерово его следы потерялись. По слухам, там он примкнул к цыганскому табору, взяв в жены дочку котлярского барона. А говорят человек был – кремень! Слышали, может, про него даже песню сочинили. Хорошо поставленным голосом Мутерперель запел:
Он скуп на слова, как де Ниро;
С ним спорит только больной.
Его не проведёшь на мякине,
Он знает ходы под землёй.
– Вы мне бросьте эти ваши песенки! – разозлился Полуянов. – Вы, кажется, не осознаете всю серьезность вашего положения! Если результаты моей проверки будут отрицательными, а пока что, мягко говоря, я не вижу никаких предпосылок сделать их другими, вас вместе с вашими товарищами лишат финансирования.
– А какие вам нужны предпосылки?
Подумайте. У меня командировка на неделю. Подумайте, что можно сделать…, – многозначительно сказал Полуянов.
Гостиница в посёлке была одна, располагалась она в обычном деревенском доме из старого бруса по улице Карла Либкнехта. Называлась «Пилотка Клары».
Как позже выяснил Полуянов, в еще довоенное время здесь находился клуб культуры и отдыха местного рыбхоза, названный в честь немецкой коммунистки Клары Цеткин. После развала СССР в доме открыли знаменитый на всю округу стриптиз-клуб «Веселые пилотки». Нынешние хозяева гостиницы решили особо не заморачиваться и исторические названия объединить.
Заведовала гостиницей бабка Снежана. Сгорбленная, морщинистая старуха в цветастом платке с люрексом на голове. Делала она все нерасторопно, казалось, каждое движение дается с трудом ее старому немощному телу. Но зато в этом мелком хлопотливом движении она находилась постоянно, как будто из боязни, что если остановиться, то это уже будет навсегда.
На ужин Полуянову досталась глазунья из трех яиц. Бабка Снежана подала ее прямо на сковородке, скворчащей, с лучком, шкварками и жаренной картошечкой. Было удивительно вкусно. Из большой замутненной бутыли бабка Снежана налила ему полстакана самогона. Тяжелая сытная пища, алкоголь подействовали на уставшего с дороги Полуянова лучше любого снотворного. После ужина в приятной полудреме он с трудом добрел до своей кровати с пружинной металлической сеткой. «Последний раз спал на такой, наверное, еще в пионерском лагере,» – подумалось ему. Сил раздеться уже не было, и он повалился на матрац прямо в одежде. Засыпал под уютное стрекотание то ли цикад, то ли сверчков, то ли майских жуков, кто его знает,
