говорить о террористах – любого за взятку освободят, да еще и помогут: к объекту с мигалкой и сиреной подвезут, чтобы побыстрее все взорвал.
– Меня суд выпустил. Про таких как вы артистов ведь когда еще сказали: любите театр в себе, а вы играете так, будто бы сами не в себе. Что только не изображают. Я человек простой – раньше на бульдозере работал. Ваше нынешнее искусство нужно бы похоронить, да яму такую не выкопаешь: слишком много пошлости развелось, а уж артистов – несть им числа. Как звезд на небе, и большинство светит так тускленько, что только в телескоп их и разглядишь, но тепла – то от них нет.
Закончить новую обличительную речь деревенскому философу и критикану не дали. Вскоре прибыл наряд милиции и вся комиссия, изображая короля Лира, пострадавшего от предательства органов, потребовала строго наказать нарушителя – рецидивиста, все члены дружно написали объяснения, полные возмущения и оформили иски о защите достоинства на круглую сумму в у.е.
Пирожкова в райотделе встретили как своего и, выслушав жалобу на засилье блатных и полностью согласившись с ним, поместили в ту же камеру. Проспав всю ночь на нарах, утром после того как дежурившая смена разъехалась по домам, он опять, как и в прошлый раз снял с себя накладную бородку, усы, стер грим и вновь предстал перед судьей в виде молоденького юнца.
Судья, увидев перед собой, вчерашнего нарушителя, едва сам не совершил административное правонарушение – не выругался матом в адрес коллег по наведению порядка в столице. Прочитав протокол об очередном дебоше, совершенном неустановленным дядей незадачливого абитуриента, он долго подбирал слова и затем все же спросил милиционеров:
– Вы кого опять доставили?
На его, совершенно естественный вопрос, старший наряда недоуменно пожал плечами и пояснил:
– Кого дали, тех и привели. Мое дело их в суд доставить, чтобы по дороге никто не убежал. А за что их задержали – это не мое дело.
– Я его отпускаю, а вам представление направлю за фальсификацию материалов и показуху с показателями.
Выйдя на волю, Пирожков решил, что эти спектакли с милицией пора заканчивать – в третий раз все могло кончиться реальной отсидкой, но страсть к театру победила, и он всю ночь просидел за письменным столом.
Увидев его вновь, председатель комиссии не смог попасть стаканом в рот и, зачмокав губами, пролил воду на соседку, чего та совсем не заметила. Однако на этот раз хулиган Пирожков, неожиданно бухнулся на колени и несколько раз ударился лбом о пол:
– Простите меня, люди добрые. Не по злобе, а от избытка чувств-с. Ведь единственный племянник. Как ему не помочь?
Я, как и каждый мелочный человек рожден на свет, чтобы пакостить вам, великим. Зависть и гордыня обуяли меня, грешного.
Комиссия с крайним удивлением и недоумением выслушала вступление и попыталась хором убедить несчастного и раскаявшегося побыстрее покинуть помещение. Но тот неожиданно заплакал:
– Вот, я стою
