или просто спрыгнуть на землю, бросив квадригу на произвол судьбы (Xen. An., 1,8,20; Сут., VIII,8,25). Этому способствовал еще и град метательных снарядов врага, направленный на упряжку. После чего колесницы без возниц просто метались по полю боя, а то и сами колесничие поворачивали квадригу и бежали прямо на своих, расстраивая тем самым собственные войска (Diod., XVII,58,4; Liv., XXXVII,42,1; Front. Strat., 11,3,17) и, как замечает Ксенофонт, тем колесницы «много больше зла делают друзьям, чем врагам» (Xen. Cyr., VIII,8,24).
Доля колесниц с серпами в армии никогда не была значительной из-за дороговизны и прихотливости этого оружия. В битве при Кунаксе одна квадрига у персов приходилась на 6000 пехотинцев и всадников, а при Гавгамелах одна упряжка приходилась на 5000 пеших и 2000 конных воинов. У Селевкидов обнаруживаем следующую пропорцию: 1 колесница приходилась на 200 пехотинцев и 120 верховых (Ипс). И, наконец, в армии Митридата – 1 квадрига: 1100–1900 пехотинцев и 40-100 всадников. Общее же количество колесниц (200 единиц в эпоху Ахеменидов) значительно уменьшилось у селевкидских царей, но опять возросло до 130 в эпоху Митридата VI, в связи с его милитаристской политикой. Видимо, эта тенденция связана с надеждами на устрашение врага быстрой атакой данных аппаратов. Только этим, как представляется, можно объяснить те расходы и трудности, которые были потрачены на организацию и снаряжение этого рода войск. Ведь все эти труды должны быть компенсированы эффективностью их применения. Таким образом, на колесницы, как и на слонов, возлагали большие надежды, которые чаще не сбывались171.
6. Время появления серпоносной колесницы
Итак, как мы только что увидели, серпоносная квадрига по своим задачам сильно отличается от своих предшественников – простых колесниц. Ведь не случайно уже Ксенофонт отличает «вооруженные» колесницы от «неснаряженных» (Xen. Cyr., VI,4,16: ώπλισμένα προς άοπλα; ср.: Asclep. Tact., 8; Ael. Tact., 22,3; Arr. Tact., 2,5: ψιλά… άρματα). Последние обычно сражались между собой перед столкновением пехоты, поддерживали ее фланги, преследовали врага после схватки и в гораздо меньшей степени выполняли функцию «танка», то есть фронтальной атаки на пехоту противника, когда у врагов не было своих колесниц172; тогда как серпоносные упряжки – это оружие для атаки пешего строя врага (Xen. An., 1,8,10; Xen. Cyr., VI,1,30; 4,18; 2,17; VII,1,29–32; Curt., IV,9,5). При этом рассчитывали не только на непосредственное поражение неприятеля, но и на психологический эффект, деморализующий последнего.
Против какого же врага могли появиться упряжки с серпами? Очевидно, они появились не против азиатских ополчений, состоящих преимущественно из лучников, которые предпочитали бой на расстоянии, а судьбу сражения в таких случаях решала атака конницы, опрокидывая всадников врага и уже затем расправлявшаяся с его пехотой (Xen. Суг., 1,4,23; II, 1,6–8)173. К тому же легковооруженные выпустят такую массу метательных снарядов, что испугают и возниц, и коней и, следовательно, колесница вряд ли доедет до строя врага. Очевидно, такой «танк» был создан и не против азиатской конницы, состоявшей в первой половине V в. до н. э. преимущественно из конных метателей,
