разразилась гроза. Но не только дождь барабанил по деревушке. Еще что-то и с неба валилось. Когда гроза ушла, выглянуло солнце, двое калек отправились разглядывать разрушения. Сильнее всех пострадала церквушка, и так она старая была, а тут почти совсем развалилась. Да и некоторые избы выглядели так, словно их осколочными бомбами покалечило. Степаныч, тот, что без руки, выколупал из стены покореженный осколок металла. Ненашенского, сразу видно. Больше на бронзу похожего, но гораздо тверже. Наверное, немецкий. Кусок тот так у Степаныча, друга отца нашего респондента, и остался. Жаль, мы его так и не нашли, но, по описаниям, осколок похож на те, что мы и сами нашли ТАМ.
Теперь о нас. Лучше напишу как рассказ. В цифру переводить не буду, слишком много шума вокруг этих Зерен, а сеть неделикатна, зачем нам на биографиях такое пятно? Но зафиксировать надо. Вдруг потом пригодится.
Далее страница была без текста. Только четыре слова крупно посередке написаны, словно название. А потом пошел тот самый «рассказ».
ШАР, КОНУС И ФАСОЛЬ
1944 год, начало августа. Отгремели уже бои в карельских болотах, поубавилось и жителей – кто погиб, кто в ссылке, кто бежал…
Но вот двое покалеченных партизан, один без ноги, а другой без руки, схоронились вбогом и людьми забытой деревушке, которая потихоньку рассыпалась под воздействием стихий, когда дождливой ночью, под завывание ветра и удары грома с неба ударили обломки неизвестно чего, может метеорита, а может и развалившегося в воздухе самолета. Несколько рваных кусков упало в лес, несколько мелких – стукнулись о крыши покосившихся изб, а самый большой пробил крышу старой церквушки и рухнул вниз, засыпаемый перегородками, балками и досками.
…Больше шестидесяти лет минуло с той ночи. И вот как-то летом, кусаемые комарами и отплевывающиеся от всеведущей мошкары, до деревеньки той добрались черные следопыты. Было их четверо, и звали они друг друга исключительно по кличкам – Слон, Очкарик, Киви и Малибу.
Пока двое бродили, заглядывая в избы, Слон и Киви попытались проникнуть в церквушку. Дверь, надсадно скрипнув, вдруг ухнула и вывалилась, повиснув на одной петле. Парни же шмыгнули внутрь.
Ничего ценного здесь не сохранилось, видимо, иконы и другие ценные вещи были либо эвакуированы, либо, скорее, припрятаны где-то, а, может, и растащены предшественниками наших следопытов. Но Слона вдруготвлек звук, разнесшийся эхом по пустому залу: его друг Киви шумно выдохнул.
– Глянь, что это?
– Не знаю…
В груде обвалившихся досок что-то поблескивало. Вернее, отсвечивало. Или вообще светилось… сияло…
Хрустя досками под ногами, друзья подобрались ближе. Среди обломков лежал небольшой шар. Он притягивал взор, он манил, завораживал. Темно-синий и почти прозрачный, с неяркими искорками внутри, но с одного бока более светлый, неровного песчаного цвета, испещренный маленькими пузыриками…
– Крутая
