болота и кроны растений, черными листьями, закрывающих бардовое небо.
Малит сделала венок из цветов с жалящими отростками. Они не причиняли вред её тёмной и плотной, словно кора, коже. Большие серые глаза внимательно следили за работой.
Малит сильно увлеклась своим занятием. Шорох топей неожиданно вывел её из задумчивого состояния. Тёмный силуэт показался из высокой травы. Девушка испугавшись вскочила, отпрянула и бросилась за ствол мшистого дерева.
Только краешек большого серого и прозрачного своей чистотой глаза осторожно выглядывал в полумраке болотистой чащи.
«Другая раса!» – неприятная мысль, намекающая на опасность, пронзила сознание.
Она наблюдала за ним. Высокий мужчина с длинными русыми вьющимися волосами и в черном обычном приталенном камзоле уверенно шёл по направлению к ней. Его горящие в темноте синим пламенем глаза пугающе контрастировали с окружением.
Он смело зашёл за дерево и уставился на неё. Малит растерялась и от сильного смущения боялась поднять взгляд на незнакомца.
Она никогда не видела существ другой расы, только пожилая родственница рассказывала ей о них. Их видах, умения и признаках. Судя по её историям, он был огненным алотом.
– Я видел тебя вчера здесь же в топи. Это твоё место для мечтаний? – спросил он.
– Нет, я просто люблю жалящие цветы, – не сразу от волнения и страха ответила она.
– Можно я тебя нарисую?
Лесное создание топей только молча кивнуло. Она вышла из-за дерева, не осмеливаясь поднять взгляд и тихо присела на те же коряги. Огненный алот достал из черного бархатистого мешка за спиной жухлые грубые листы с неровными краями и угольные цветные ветки.
Он рисовал быстро. Тонкие ветки в его руках оставляли причудливые разноцветные следы. Линии были спутанными, хаотичными, немного мрачными. Незнакомец закончил рисунок и протянул его созданию топей.
Малит кивнула и забрала свой портрет.
– Какие ещё рисунки у тебя есть? – с любопытством решилась спросить она и опустилась на чёрную траву рядом с огненным алотом, нетерпеливо заглядывая в небольшую стопку листов в его руках.
Малит с улыбкой рассматривала нарисованное дерево с алыми листьями; портрет девушки-литолы с развивающимися белыми волосами и лиловыми глазами; разозлённого воина в доспехах, огненного алота, в гневе сжимающего кулаки.
– Что они значат, твои рисунки?
– У нас они ничего не значат. Их не продают и не покупают. Ими не зачаровывают и не наносят вред. Это обычные рисунки на обычной бумаге. Вот и всё. Просто украшают душу. Я рисую, что вижу и что кажется мне интересным, – объяснил он.
– Я тоже раньше рисовала. Но я художник, который разучился рисовать… – с грустью и обреченностью в голосе поделилась Малит.
– Почему??? – сильно удивился незнакомец.
– В магической лавке родственников они не пользовались спросом у болотных селян. Никто ими не пользовался. Никто не хвалил. Мне не для кого стало рисовать и я забыла об этом увлечении.
– Нарисуй для меня. Я очень ценю прекрасное!
Девушка счастливо и негромко засмеялась.
– Буду на топях еще несколько ночей. Соберу болотные камни водного рассвета и уйду. Приноси свои рисунки. Буду только рад восхититься твоей красотой.
– Я попробую, – скромно пообещала девушка.
– Что случилось, дитя? Вся так светишься! – полноватым и милым вихрем крутилась вокруг пожилая тётушка.
– Начала снова рисовать инлеоны?
– Да! – с гордостью подтвердила Малит.
Магические инлеоны, простые и сложные заклинания, летели на пол её небольшой комнаты с выпуклым ветвистым потолком. Слабый лунный свет переливающимся зачарованным витражом в стрельчатом окне от пола до потолка освещал её творения.
Прозрачные, еле заметные в полумраке свитки обозначали цветы и птиц, любовь и волшебные города, красивые наряды и колдовские корабли, времена года и характеры, мечты и загадочные пейзажи.
Следующим вечером лесное создание топей, окрылённое творческим порывом, охапкой несло инлеоны для своего нового друга. Но нигде на болотах его не оказалось. Малит ещё долго бродила вокруг брошенного костра и по округе. Затем ни с чем вернулась обратно.
Нет
