двери, позволяю им выйти наружу. Чертов Морев. Снова надул меня. Сначала притворился таким хорошим и веселым парнем, а затем унизил в своем любимом облике ледяного тролля. А ведь я поверила в то, что он в самом деле неплохой. Что это все какое-то дурацкое недоразумение, но я ошиблась. Такие как он, не меняются, а становятся только хуже.
Войдя в квартиру, торопливо закрываю дверь и несусь в комнату, заставленную коробками. Она должна быть где-то здесь. Да, я расстроена, подавлена, но не разбита. Те жалкие пару слезинок, сорвавшиеся с ресниц в зале, были максимумом, который Морев получит от меня. Знаю способ выплескивания эмоций куда лучше, чем бесполезные слезы.
Нахожу то, что искала, и победно улыбаюсь, раскрывая коробку. Мои кисти и краски, картон и специальная бумага для рисования. Еще не успела разложить все это, да и настроение писать картины еще не приходило. А для карандашных эскизов есть специальный альбом, который все время со мной.
Акрил или гуашь? Хм… Даже не знаю, что выбрать. Расставляю свое богатство на полу в гостиной и ощущаю приятную возбуждающую воображение дрожь. Все эмоции сейчас окажутся на холсте. Правда у меня скорее не холст, а бумага, имитирующая его, но какая разница? Акрил сегодня будет моим лекарством и собеседником. Крупная кисть – проводником в новый мир.
Толстые мазки, тонкие линии, смешение цветов… Чистое полотно становится запятнанным, и через несколько часов я смотрю на глаз ледяного оттенка, в котором отражаются айсберги в объятиях северного моря. Кончики ресниц и серых бровей покрыты инеем, а кожа отдает серебром.
Тяжелое дыхание, будто после бега, становится ровнее, и я ощущаю пустоту внутри. Ничего. Ни мыслей, ни чувств. Освобождение, которое дает творчество несравнимо ни с чем другим, что мне вообще приходилось испытывать. Все еще держу кисть в измазанной краской руке и поднимаюсь на ноги. Пространство над диваном кажется таким пустым, да и эти серые обои очень подходят для основы.
Не раздумывая, отодвигаю диван от стены, а затем хватаю три банки краски: черную, белую и серебряную, и ставлю их табурет, который притаскиваю из кухни. Знаю, что хочу видеть здесь, и, думаю, получится круто.
Звонок мобильника, спустя какое-то время, чуть было не скидывает меня на пол с этой треклятой табуретки. Осторожно беру телефон двумя пальцами и носом, который должен быть чист, отвечаю на звонок.
– Привет мам, – прижимаю мобильник плечом к уху, чтобы не запачкать сильнее.
– Привет, кнопочка. Как дела? Уже одиннадцать, а ты еще не звонила мне сегодня.
– Прости. Я была занята, – произношу, разглядывая парад планет, который теперь красуется от середины стены практически до потолка. И конечно же тремя красками я не обошлась. Желтый, оранжевый, золотой, синий, зеленый… Уже давно не получала такое удовлетворение от работы, так что не жалею ни времени, ни сил, ни запачканной одежды и пола.
– Ты рисовала? Пришлешь фото того, что получилось? – с интересом просит родительница.
Гляжу на холст с ледяным
