порезах. Гипс наложен до локтя.
Девушка опускает спинку, говоря мне что-то, но я перебиваю:
– Нет-нет, посадите меня выше! – прошу я тревожно.
Как только медсестра выполняет мою просьбу, я приподнимаю одеяло и вижу укутанную в такой же странный гипс правую ногу, вместе со ступнёй. Под больничной сорочкой моё тело перебинтовано вплоть до низа живота, не видно ни одного открытого участка кожи. А с правого бока, прямо между ребер, из меня торчит трубка! Я невольно жмурюсь, и рука опадает без сил.
– Кажется, я задержусь у вас надолго, – выдавливаю я улыбку и сглатываю. – Голова кружится.
– Вам нужно отдохнуть, – воркует медсестра, опуская меня в положение лёжа. – Сейчас позову Георгия Станиславовича.
Девушка вновь бросает на Дмитрия вожделенный взгляд и чуть задевает его, когда проходит мимо. Он делает вид, что не замечает недвусмысленных знаков, но его брови чуть сдвигаются к переносице. Оглядывая пышную изящную фигурку медсестры со спины, я к своему неудовольствию замечаю, что на полупрозрачном халатике выделяются белые трусики-стринги и ажурная полоска бюстгальтера.
– Я не хочу, чтобы она появлялась в моей палате, – фырчу я, когда медсестра закрывает дверь с другой стороны.
– Значит, её здесь больше не будет, – тут же обещает Дима и бережно касается моей щеки.
– Я выгляжу ужасно, да? Сколько у меня переломов?
– Ты выглядишь гораздо лучше этой медсестры, моя красавица, – ласково говорит он, проницательно чувствуя мои переживания.
– И?
Протяжный вздох.
– У тебя сломано пять рёбер и повреждены лёгкие. Нога переломана в трёх местах – кости стопы и голени. На руке – предплечье и три пальца.
– Судя по тому, что голова забинтована и зафиксирована шея, тут тоже не всё гладко?
– Главное не повреждён позвоночник, – говорит коренастый пожилой мужчина, входя в палату, и улыбается мне. – Как правило, не пристегнутые пассажиры, что попадают под удар подушки безопасности при таком серьезном столкновении, травмируют позвоночник. Вы родились в рубашке, Катерина, и отделались травмами, которые при правильной реабилитации не оставляют последствий для здоровья. Но лечиться нам придется. Долго и упорно.
Мужчина подходит ко мне с другой стороны кровати и осматривает.
– Боль терпеть не советую, геройство тут лишнее. Как только почувствуете дискомфорт, зовите медсестру.
– Мне вроде терпимо…
– Потому что, вы на обезболивающем. Но оно не вечно. Завтра сделаем рентгенограмму, и если всё будет хорошо, удалим дренаж. Жалобы есть?
– Э, я не знаю. Голова кружится и вижу не четко. В один момент всё хорошо, а спустя секунду уже расплывается, словно в сломанном бинокле. Мне сложно сфокусироваться.
– Голова пройдёт, а зрение будем наблюдать.
– А что со Светой? – поворачиваюсь я к Диме.
Он мрачнеет на глазах и недобро щурится.
