на кровати. "Который час", – с этой мыслью я обернулась в поиске сияющих на тумбочке цифр. Но часов на месте не оказалось, как и Вадима. Кровать рядом была примята, одеяло небрежно скомкано. Из соседней комнаты послышался шорох, и я устало поднялась с кровати.
В гардеробной царил полный хаос! Ящики шкафа были распахнуты настежь, на полу валялись в беспорядке носки, вперемешку с галстуками и рубашками. Я инстинктивно начала собирать с пола вещи, но осеклась… В центре комнаты, на танкетке, лежал наполовину заполненный чемодан Вадима. Сам он стоял поодаль, глядя в пустой шкаф. Где, болтались на перекладине и весело гремели опустевшие плечики. Он не был похож на только что проснувшегося человека. «Упакованный» в светло-голубые джинсы и белую рубашку, Вадим выглядел собранным и напряженным.
– Вадик, – тихо прошептала я.
Он вздрогнул и обернулся. Что-то странное, и даже пугающее было в его облике. В мечущихся из стороны в сторону глазах, в плотно сжатых губах.
– Вадим, – уже громче повторила я, разводя руками, – что здесь происходит? Что за бардак ты устроил?
Он молчал, избегая смотреть на меня.
– Ты уезжаешь? – настойчиво продолжала я допрос. – Командировка? Ты не говорил!
Вадим, словно мучимый головной болью, прикрыл ладонью глаза, глубоко вздохнул и опустился на танкетку. Я осторожно, как будто боясь спугнуть, подошла и села на пол, прямо у его ног. Он сжал кулаки, отчего на руках проступили вены. Потом коротко бросил куда-то в сторону:
– Я ухожу.
До меня не сразу дошел смысл этой фразы. Я решила, что он имеет в виду свою вездесущую работу.
– Куда? – я коснулась его колен.
Вадим медлил. Собираясь с силами, чтобы сказать:
– К другой женщине.
Я не поверила своим ушам, принимая сказанное за игру воображения. Потом вдруг глупо рассмеялась, будто он только что рассказал мне новую шутку.
– Куда? – переспросила я.
Вместо ответа Вадим устало закрыл глаза.
Я тупо уставилась в пространство, где предметы теряли очертания, сливаясь в одно бесцветное пятно. Понимание услышанного только что по капельке возвращало мне способность мыслить. «К другой женщине» – эти слова, звучали в голове, причиняя боль. Словно бы он ударил меня! Только что, со всего размаха влепил мне пощечину, от которой горело лицо и темнело в глазах. Я вцепилась в его джинсы, ощущая, как нарастает внутри меня волна паники.
– Вадим! – громче сказала я. – Посмотри на меня!
Он не реагировал. Я все сильнее впивалась пальцами в его колени. Мне хотелось разбудить его, отхлестать по щекам, бросить в него чем-нибудь тяжелым, чтобы он, наконец, очнулся. Я увидела со стороны эту нелепую сцену из мыльной оперы. Я, сидя на полу что есть мочи колотила сжатыми в кулаки ладонями по коленям, ступням, рукам Вадима. Тогда, как он, подобно истукану, смиренно сносил мои удары, даже не поворачивая головы. Как будто
