уж здесь разве? А кто она была?
– Жена фокусника.
– Ах, это погибшая лет пять тому назад в ратуше?… Она лежит вон там, около угла церкви.
Маленькая покинутая девочка стояла у могильной насыпи, покрывавшей ту, о которой она всегда мечтала. Кругом были украшенные могилы, на большинстве из них пестрели разноцветные астры. Только узкая полоса у ног ребенка поросла сухой, выгоревшей травой и пышно разросшимся пыреем, а неосторожные люди протоптали через нее тропинку. Земля осела, а вместе с ней осел и простой белый камень в ногах запущенной могилы, на котором большими черными буквами было написано: «Мета Орловская». У этого камня и села Фелисита. Тяжелая земля покрывала нежное лицо, милую фигуру в светлом атласном платье, цветы в белоснежных окоченевших руках…
– Милая мама, – шептала она, – ты не можешь меня видеть, а я тут, у тебя! И хотя Бог не хочет тебя знать – Он тебе не подарил ни одного цветочка, и ни один человек не заботится о тебе, – я тебя люблю и всегда буду приходить к тебе! Я хочу любить только тебя одну, даже Бога не хочу любить, потому что Он так строг и недобр к тебе!
Это была первая молитва ребенка на могиле умершей матери. Подул легкий ветерок, и астры закивали головками грустному ребенку, а в сухой траве раздался тихий шепот.
Фелисита не знала, сколько времени просидела в задумчивости на кладбище. Когда она вернулась домой, входная дверь не была еще заперта. Она проскользнула в холл, но тотчас же испуганно остановилась, так как дверь в комнату дяди была широко открыта и оттуда доносился голос Иоганна.
Страх перед этим жестким голосом и неумолимыми серыми глазами приковал ее маленькие ножки к полу – она никак не могла пройти мимо двери.
– Ты совершенно права, мама, – говорил Иоганн, – лучше всего было бы пристроить это маленькое несносное существо в какую-нибудь порядочную семью ремесленника. Но папа говорит в этом неоконченном письме, что он ни за что не отпустит ребенка из своего дома и поручает мне заботы о нем. Я не хочу критиковать образ действий моего отца, но если бы он знал, как невыразимо противен мне тот класс людей, из которого происходит ребенок, он избавил бы меня от этого опекунства.
– Ты не знаешь, чего ты от меня требуешь, Иоганн! – с досадой возразила вдова. – В продолжение пяти долгих лет я была вынуждена молча терпеть около себя это покинутое Богом создание – я не могу больше!
– Тогда нам не остается другого выхода, как искать отца ребенка при помощи объявлений.
– Много толку выйдет из этого! – с саркастическим смехом заметила госпожа Гельвиг. – Он благодарит Бога, что отделался от лишнего рта! Доктор Бём сказал мне, что, насколько ему известно, этот человек писал только один раз, и то давно. Неужели ты захочешь, чтобы мы продолжали еще столько лет платить за это совершенно чужое нам существо? Она берет уроки французского языка, рисования…
– Нет, это мне и в голову не приходит! –
