style="font-size:15px;"> Он был в Лондоне – этот сиамец усталый.
И тебе его как земляка приведут…
Или в Шарме – ноябрь, (мы туда уж давно не летаем)
Эти смуглые парни – молча ждут на кораблик народ.
А кто был – мы, конечно и помним и знаем,
В Красном море в кораллах – мурена живёт.
Тут – сугробы старательный дворник нагрёб
Что же – славно – хоть шанс, не увязнув пройти,
Ну и шанс – в его доме на родине чтоб,
И кулчу и самбуса-бараки смогли принести.
Ладно – что о других и холодной погоде.
О себе – может банщиком в зиму пойти..
Людям – радость, тепло, ну а я – на природе…
И вода и огонь – как в весёлой балладе почти…
АВТОБУС НОМЕР сОРОК ПЯТЬ
Сорок пятый автобус меня принял на борт
А не то б, прямо скажем, моей жизни – аборт..
По немецки – конец, а по русски – мороз.
Вроде город, а я – как во льдах альбатрос..
Так случалось уже под Москвой, вот прикол,
Не двенадцатый год – не французский трекол,
И не год сорок первый, как дойчам пришлось.
Под Балашихой – мне согреванье нашлось…
И потом, отогревшись, шел сквозь тихую ночь,
Повстречал я той станции младшую дочь.
С Ярославского двинул я в гости к друзьям,
А Железнодорожный – в друзья свои взял.
Рыбаки в облаченьи, и больше – никто..
Я – счастливый, как в присказке той – дед Пихто..
И в четыре утра нас позвали в вагон,
И к Москве через утро подвинулся он…
Так и тут – уж на уши надвинул колпак,
Прошагал пару вёрст сквозь веселый куржак.
Постоял у шоссе, остановка, дошел…
Еще двадцать минут. И – Автобус пришёл …!
ПОЗЁМКА
Вот – февралит позёмка. Февралит.
И собакам и людям – назло.
Где-то там у экваторной дали
Говорят, что им да, повезло.
Но зато – ни жары, ни инсектов,
И отчаянный, вдруг, воробей
Наплевав на синичачью секту,
Прыг – в кормушку, ну, мол – не плебей.
Да, не всё же искать у пожножья,
Можно даже повыше взлететь.
Если скажут – не вышел ты рожей,
В смысле – перьями. Тут – не стерпеть.
Ну, давай, полетаем, посмотрим.
Где ты был и где нынче теперь.
И где счастье тебе, а где -горе,
Был я птицей, а ныне я – зверь..
Хмарит небо, февралит позёмка,
Провода
