участием сторон. В отношении США нашей основной целью является убедить Вашингтон взять на себя в рамках создаваемых структур серьезные обязательства; нашей целью является удержание в руках рычагов политического контроля над ситуацией»[28].
Необходимость осмысления процесса радикализации региона Ближнего Востока вынудила английских и американских экспертов обратиться к вопросу о культурно-политическом базисе этого процесса.
Политические элиты стран Запада с началом 1950 х гг. также стали присматриваться к проблеме исламского фактора, как к силе, способной в перспективе оказать серьезное воздействие на международную политику.
В вышедшей в апреле 1952 г. в журнале New York Times Magazine статье, озаглавленной «Мир, возможно, находится в руках мусульман», аналитик, специалист по Северной Африке Ром Ландау утверждал, что «отношение мусульманского мира к странам Запада, возможно, в будущем станет определяющим в судьбе рядового американца, англичанина или француза»[29].
Уже в конце 1940-х гг. Дж. Ф. Даллес, тогда ведущий эксперт Республиканской партии по вопросам внешней политики, проводил сравнение деструктивных с точки зрения американских государственных интересов потенциалов коммунизма в ХХ в. и ислама ХIX в.[30] Сама постановка вопроса и исторические параллели, которые проводил Даллес, говорили в пользу того, что с приходом в Белый дом администрации республиканцев курс в отношении Ближневосточного региона будет гораздо более тонким и гибким. Уже на раннем этапе «холодной войны» представители американской элиты поставили вопрос об исламе как о модели культурной и государственной идентичности, а главное, попытались спрогнозировать возможные политические последствия роста влияния ислама для стран Запада.
Слова Дж. Ф. Даллеса во многом совпадали с уже сформулированной в 1993 г. на страницах Foreign Affairs Самуэлем Хантингтоном концепцией «столкновения цивилизаций», правда, в отношении постбиполярного мира[31].
Уже в начале 1950-х гг. эксперты отметили, что «наряду с некоторой внутренней разобщенностью ислама, выражающейся в конкуренции суннитов и шиитов, по отношению к внешнему миру, ислам представляет собой серьезную монолитную силу, более консолидированную, чем какая либо из существующих на данный момент мировых религий»[32].
Прогнозы западных аналитиков в этой связи строились вокруг одного вопроса: какие формы может принять эта внутренняя «перегруппировка» ислама?
Так, известный английский востоковед, профессор Гарвардского университета, специалист по древней истории Гамильтон Гибб выступил в 1945 г. в стенах Чикагского университета с курсом лекций «Современные тенденции в исламе». Гибб утверждал, что в «данный момент мусульманский мир переживает кризис, выражающийся в новом размежевании». «Мир технологий», выстроенный Западом в межвоенный период, невольно спровоцировал исламские страны на
Ibid.
New York Times Magazine. April, 1952.
