Вася. Никакой «черный диверсант» с крадеными «нанами» в рюкзаке не имеет такого опыта, как я. И таких знаний.
– И такой самоуверенности, – фыркнул Климов. – Смотри, Саня, нарвешься когда-нибудь.
– Хорошо, Александр, – прервал их перепалку Владислав Валерьевич. – Полетите спецрейсом. В Марселе вас встретит шеф западноевропейского отдела СБН мсье Жан Лесаж. Команда у него опытная, а обеспечение одно из лучших.
– Если Ольга права, потребуются М-станнеры.
– Есть у него и эти штуки. Он вообще обстоятельный мужчина, запасливый и солидный. Положительный, одним словом. Уверен, вы поладите.
– Только не цепляй его, – добавил Николай Николаевич. – Положительный не значит снисходительный. Вспыхнуть может запросто. Но в целом мужик мировой.
– Отлично, – Саша воодушевился. – Когда вылет?
– Когда доберетесь до аэропорта. И еще, Александр… пожалуйста, без героизма. Если почувствуете, что есть малейшая вероятность провалить операцию – отмените. Лучше уж мы потратим чуть больше времени и средств, но сделаем все без риска.
– Я понимаю, но не нахожу причин для пессимизма, – Саша поднялся.
– Ты же видел запись бойни в «Ольховке», – снова встрял Климов.
– А ты видел, что умею я, – парировал Барков.
– Это меня и пугает, – Вася поднял неубедительно тоскливый взгляд к потолку. – Разнесете юг Франции в щепки, «Невод» разорится на компенсациях, и я, следовательно, останусь без работы. А мне это надо?
Глава 4
Марсель, 1–2 сентября
Барков прилетел в Марсель поздно вечером, а когда внимательный, но сдержанный Лесаж привез его в местный офис «Networld», часы пробили полночь, и порядковый номер месяца поменялся с восьмерки на девятку.
– Осень, – с ноткой сожаления констатировал шеф западноевропейского отдела СБН, взглянув в окно.
Жан Лесаж был высоким, подтянутым и уверенным в себе. Это Баркову понравилось. Кроме того, он был со вкусом одет, аккуратно подстрижен и чисто выбрит, вопреки ретро-моде на трехдневную щетину. Для старого холостяка бывший инспектор Сюртэ выглядел даже слишком хорошо. Впрочем, то, что Лесаж не женат, вовсе не означало, что его дом пустует и ему не для кого чисто по-французски бриться на ночь. Жану было немного за сорок – возраст вполне дееспособной зрелости. «Сокол» пробежался по файлам кадровой службы, но о личной жизни француза там почти ничего не нашлось. На полноценный досуг и милые глупости у него не оставалось времени. Два-три необременительных вялотекущих романа, которым Жан предпочитал рыбалку в компании друзей и футбол. Единственной настоящей любовью Лесажа была его новая работа в СБН.
– Да, осень. Только не здесь, – Саша подошел к открытому окну, за которым сверкали разноцветные огни, лазерные проекции, голографические ролики и прочие украшательства ночного города. – Здесь лето продлится еще месяца два.
– Полтора от силы, –
