уравнение),Отправились в трактир.
И пили с вдохновением,
Забыв про уравнение, —
Ти-ри, ту-ра,
Ти-ри, ту-ра,
Какао и кефир.
Ти-ри, ту-ра,
Ти-ри, ту-ра,
Какао и кефир, —
подтвердили зрители.
…Музыка оборвалась на полуноте. Двое на сцене замерли. Долгая пауза – и грянул последний куплет:
Домой два юных гения
Тащили вдохновение,
От страха уравнение
Залезло в медный таз.
Уснули сладко гении,
К утру пришло прозрение:
Ти-ри, ту-ра,
Ти-ри – УРА! —
Ин вино веритас[3].
Ти-ри, ту-ра,
Ти-ри, ура! —
Ин вино веритас! —
единодушно согласились прозревшие зрители.
В толпе началось брожение: задние напирали на передних, передние толкали задних. Вспомнив про «вдохновение», кое-кто собрался бежать в соседний бар. Помост закачался, как пьяный корабль в бурном море, опасно накренился и рухнул.
Выбравшись из толпы, Бекки свернула на Торговую улицу и долго шла мимо дорогих магазинов, шумных кафе и ресторанов. Она смутно помнила, что где-то в конце нужно перейти через мост…
Из витрин на неё смотрели манекены в роскошных платьях, но Бекки остановилась перед окном, за которым в беспорядке лежали книги. Одну из них она узнала сразу. Точно такая же, со звёздами и золотыми цифрами на обложке, несколько лет была настольной книгой Гриффина. Когда книга пропала во время пожара, Гриффин переживал так, словно потерял родственника.
По выщербленным ступенькам Бекки спустилась в полутёмное помещение. Дверной колокольчик тускло звякнул, и из-за стеллажей вышел продавец. Он хмуро посмотрел на неожиданную покупательницу, и Бекки смутилась. Она слишком хорошо помнила, что денег у неё нет.
– Извините, – тихонько сказала она. – Я только хотела спросить… Вон та книга, со звёздами, сколько она стоит?
– Это неинтересная книга, – скучая, ответил продавец. – И очень дорогая. Ан-ти-квар-ная.
– А-а… – Бекки хотелось всё-таки узнать цену, но слово «антикварная» исключало дальнейшие вопросы.
Продавец скрестил руки на груди и глазами выпроваживал невыгодную посетительницу.
Выйдя из магазина, Бекки перепутала направление. Только снова оказавшись в переулке с обвалившейся сценой, она поняла, что вернулась на старое место. Сейчас здесь было пусто. Ветер перекатывал бутылки, сметал в кучу рваные пакеты и обрывки газет.
…Серую кожаную папку она увидела не сразу. Папка валялась в канаве, засыпанная мусором. По ней прошло стадо слонов, втоптав её в грязь так основательно, что, если бы не блеснувший металлический уголок, Бекки бы её не заметила.
Это была дорогая папка, очень важная папка. В таких хранят документы и ценные бумаги. Наверное, кто-то переживает, бродит по улицам, ищет…
Бекки нажала на серебряную защёлку и заглянула внутрь. То, что это рукопись, она поняла сразу.
Истина в вине (лат.), то есть, простите, в кефире!
