я наконец открываю для себя маленькие женские радости – шоколадное обертывание, пилатес, целлюлит. Но ты и эту тему не желаешь разрабатывать.
– Разве у тебя есть целлюлит?
– Не важно. Главное – борьба с ним доставляет массу удовольствия. Но тебе это не интересно. Тебе скучно!
– Знаешь, с тобой никогда не бывает скучно.
– Намекаешь на мою чрезмерную требовательность к тебе? Конечно! Я пытаюсь тебя расшевелить, но ты предпочитаешь плыть по течению…
О, да! С тех пор, как у Марго появилось свободное время, она занялась дочуркой всерьез. Если раньше я скромно довольствовалась тремя телефонными звонками в день и десятком назидательных sms, то теперь меня постоянно выдергивают на «деловые обеды», посвященные обсуждению моих планов на жизнь.
Единственный положительный момент – Марго без ума от Никиты. С тех пор как мы дружим с этим восхитительным юношей, мы уже пять раз обедали втроем. Никита держится с галантной почтительностью будущего зятя, маман искрится, как бенгальский огонь: настолько ей приятно общаться с моим кавалером.
Это человек ее типа. На первом плане – работа, амбиции, карьера, и фоном – все остальное. Быстрые реакции, четкое мышление, умение анализировать и выдвигать гипотезы. Порой я даже не понимаю, о чем они говорят, – пока мысленно разжевываю какой-то их пассаж, они убегают далеко вперед, понимая друг друга с полуслова.
Ну и ладно, мне ничуть не обидно.
Ведь я люблю их обоих.
Я даже уловила некий оттенок уважения в мамином взоре, обращенном ко мне. Она словно признавала мою охотничью ловкость – доченька расставила капканы и поймала крупную дичь. Ей только непонятно, чем же я прельстила такого шикарного самца?
И правда, чем?
В эту пятницу мамуля травила дочь бизнес-ланчем в ресторане «Виконт». Я уныло ковырялась в тарелке и напряженно осмысливала свалившиеся на меня проблемы – неделя выдалась суматошной. А Марго, не наблюдая очевидных достижений в плане перевоспитания дочери, жаждала интенсифицировать процесс.
– Ах, Юля! Ты витаешь в облаках! Ты совсем меня не слушаешь!
– Что? Да. В смысле, нет! Я внимательно тебя слушаю.
– Нет! Признайся, сейчас ты думала о чем-то другом!
Естественно!
Я размышляла о Никите и его двойной жизни. Но и не думала посвящать маму в подробности.
– О Хемингуэе, – скромно признаюсь я. – Я думала о Хемингуэе.
– Да ладно!
– Серьезно. Прочитала в его парижских заметках об одной катастрофе. Он был молод, беден, еще неизвестен и только учился писать…
– Насколько я могу судить по его произведениям, ему это так и не удалось.
– Почему?
– Он с таким трудом выдавливал из себя каждое слово и каждый абзац – словно ему приходилось писать под дулом пистолета.
– Но Хемингуэй получил Нобелевскую премию за рассказ «Старик
