совсем иначе, чем в его лавочке. Тут не было ни люстр, ни зажженных свечей, ни хрупких стеклянных бабочек. Глухое, совсем без окон, помещение освещалось искусственным светом одной-единственной неоновой трубки, а кроме огромного письменного стола и массивного кожаного кресла тут были еще только два простеньких стула для посетителей и полки до самого потолка, сплошь уставленные аккуратно надписанными ящичками и коробками; в качестве единственного украшения на голой белой стене за креслом хозяина выделялась афиша музея «Академия».
Была здесь, правда, еще и обитая плюшем скамеечка – как раз под глазком, через который Барбаросса наблюдал за покупателями. Риччио тут же на нее забрался и прильнул к глазку.
– Нет, ты должен на это посмотреть, Проп, – прошептал он. – Уж как он этих туристов обхаживает, а урчит-то, урчит – ну прямо как жирный кот! По-моему, из его лавчонки без покупки никто не уходит.
– К тому же заплатив втридорога, – добавил Проспер, ставя сумку с товаром Сципио на стул и осматриваясь.
– Да точно он ее красит! – бормотал Риччио, все еще не отрываясь от глазка. – Я с Осой на три книжки комиксов поспорил, что борода у него крашеная. – Голова у Барбароссы была лысая, как бильярдный шар, зато борода, густая и пышная, курчавилась вовсю. И была огненно-рыжего цвета, как лисья шкура. – По-моему, вон за той дверцей у него ванная. Ты не поглядишь, нет ли у него там чего для покраски волос?
– Могу и посмотреть. – Проспер подошел к узенькой дверце, с которой кротко улыбался лик мадонны, и просунул голову внутрь. – Бог ты мой, да тут мрамора больше, чем во Дворце дожей! – От изумления он чуть не присвистнул. – Тут тебе и ванная, и клозет, я таких хором в жизни не видывал!
Риччио снова прильнул к глазку.
– Проспер, выходи скорей оттуда! – зашипел он. – Он уже их выпроваживает и запирает лавочку.
Но Проспер не торопился.
– Он ее красит, Риччио! – ликующе провозгласил Проспер. – Вот она, бутылочка, рядом с его противным одеколоном. Фу, как воняет! Хочешь, я в доказательство кусок туалетной бумаги оторву и покрашу?
– Да нет же! Выходи скорей! – Риччио спрыгнул со скамеечки. – Скорей же, он возвращается, черт возьми!
Жемчужная шторка снова звякнула, но Проспер и Риччио уже с самым невинным видом сидели на складных стульях перед письменным столом Эрнесто Барбароссы.
– Я с вас сегодня за стеклянного жука вычту, – первым делом провозгласил Барбаросса, тяжело плюхаясь в свое необъятное кресло. – Твой младший братец, – он бросил на Проспера сердитый взгляд, – в прошлый раз его разбил.
– Да не разбивал он! – запротестовал Проспер.
– А я говорю – разбил, – отрезал Барбаросса, не поднимая глаз: он извлекал очки из ящика письменного стола. – Ну, с чем вы сегодня пожаловали? Надеюсь, это не дешевка какая-нибудь вроде жалких серебряных ложек?
С непроницаемой миной Проспер выложил на стол свой товар. Барбаросса разом весь
