он что-то когда-то пообещал. Впрочем, я вам это уже говорил. Мне может не понравиться, как работает сценарист, он может оказаться необязательным, он может не соблюдать сроки, он может не найти общего языка с режиссером и со мной. Да, в конце концов, автору может не понравиться, что он сотворил с ее литературой. Мадам Томилина продаст нам права на экранизацию одного произведения, мы сделаем фильм, сделаем удачно, проект раскрутится, а Татьяна Григорьевна скажет, что мы изуродовали ее идею и она не хочет, чтобы мы калечили остальных ее детей. Вот и все, дорогая Анастасия Павловна. Права на экранизацию остальных четырех книг мы уже не получим никогда. Купить у Томилиной права сразу на пять книг я не могу, у меня нет на это денег. Сменить сценариста я тоже не могу, я подписал с ним контракт на пять фильмов, и в случае отказа я должен заплатить неустойку, на которую у меня опять же нет денег. И с чем я останусь? С разбитыми мечтами. С четырьмя прекрасными книгами, по которым не будут сняты прекрасные фильмы. Поэтому мне нужна Томилина. Сама. Лично. Я вас умоляю! Хотите, на колени встану?
– Я попробую, – неожиданно сказала Настя, хотя еще полминуты назад и не собиралась давать ему никаких обещаний. – Но вы, в свою очередь, должны помочь мне.
– Все что угодно! Голубушка! Я вас обожаю! Говорите, чем я могу быть вам полезен?
– Вы должны позвонить Уланову и предложить ему пригласить в программу Татьяну.
– Господи, вот уж не думал, что у вас с этим проблемы! – всплеснул руками продюсер. – Вы же расследуете убийство сотрудников программы, вы в постоянном контакте с Улановым, неужели вы думаете, что он вам откажет?
– Разумеется, не откажет. Куда он денется. Но я не хочу, чтобы инициатива исходила от меня. Для него Татьяна Томилина должна быть только автором популярных детективов, а вовсе не моей приятельницей и тем более не сотрудником органов внутренних дел. Вы меня поняли, Всеволод Семенович?
Дорогань отставил чашку подальше и скрестил руки на груди. Правда, удержаться в этой монументальной позе ему удалось не дольше десяти секунд. Он снова начал ерзать и жестикулировать.
– Я могу сказать Уланову, что существует проект создания пяти фильмов по книгам Томилиной? Мне же нужно его заинтересовать, объяснить, почему Томилина может представлять интерес для программы. Было бы хорошо сказать ему, что она следователь и одновременно известный писатель…
– Ни в коем случае, – оборвала его Настя. – Слово «следователь» вообще не произносится. Кстати, сообщаю вам, что у Тани совершенно другая фамилия, а Томилина – это псевдоним.
– Что вы говорите? – удивленно воскликнул Дорогань. – Неужели псевдоним? Я и не подозревал.
– И об этом тоже говорить Уланову не нужно. Речь должна идти только о писательнице, авторе двух десятков бестселлеров, по которым вы собираетесь снимать несколько фильмов.
– А если он не заинтересуется?
– Пообещайте ему деньги.
– В какой, позвольте спросить, форме?
–
