птенцы вроде тебя.
– А ты вернешься сюда потом, после того как побываешь в Базилии?
– Не на это место, но обратно в леса. Я останусь в гарнизоне ровно на столько, чтобы продать медвежьи шкуры и закупить себе свежих припасов. Города не для меня, и я не для них. После этого я направлюсь на восток, к великому озеру Бригантинус[45]. Когда весной на реках начинается ледоход, бобры вылезают из своих хаток. Вот тогда-то и надо на этих зверей охотиться: в это время их шкуры лучше всего.
Я призадумался. Казалось, что старик ненавидит и презирает всех на земле. Он был человеком грубым, сквернословом и богохульником и, похоже, не верил совсем ни в каких богов. Как бы и мне самому не стать таким в его обществе. Едва ли я мог ожидать, что старый негодяй будет относиться ко мне с нежностью. Но зато он знал лес. И если охотник говорил правду о таящихся тут повсюду опасностях…
Поколебавшись, я сказал:
– Fráuja, поскольку мы оба идем в одном направлении… как ты полагаешь, не могли бы мы идти вместе… чтобы я мог поучиться у тебя знанию леса?
Теперь настал его черед задуматься. Старик долго смотрел на меня, прежде чем произнес:
– Акх, пожалуй, и от тебя тоже может быть польза. Скажи, сможешь ты нести вон тот тюк с медвежьими шкурами?
«Вот бедняга, – подумал я, – похоже, старик не настолько крепок, как хочет казаться». Я представил, как он будет ковылять, шататься, раздражаться и жаловаться на каждом шагу. Может, лучше обойтись без него? Я пойду быстрее один и уж как-нибудь сам позабочусь о себе. Но я сказал:
– Да, полагаю, я смогу это сделать.
– В таком случае я согласен. А теперь довольно на сегодня болтовни. Вот, мальчишка, надеюсь, теперь тебе будет теплее спать, чем раньше. – С этими словами охотник снял с себя одну из шкур и бросил мне.
Устроившись на ночлег возле постепенно затухающего костра, старик достал откуда-то медную миску, из которой он, очевидно, и ел и пил. Затем подобрал камень, сжал его в кулаке и лег так, чтобы его рука находилась над миской. Я сперва удивился, зачем он это делает, но затем догадался. Если он вздрогнет ночью от малейшего шума, то выронит камень и звон миски разбудит его. Ну, теперь-то у него был я, молодой и сильный, готовый отразить любое нападение.
Преисполненный благодарности, я завернулся в мех, который дал мне старик, и поинтересовался:
– Fráuja, раз уж мы на какое-то время стали попутчиками, то как мне тебя называть?
Если помните, старик так и не ответил на мой вопрос, был ли он из алеманнов или принадлежал к другому народу, а я еще не мог распознать акцент, с которым он говорил. К сожалению, и его имя – хотя оно могло быть вариантом имени древнего бога Вотана – также ничего не сказало мне о его происхождении.
– Меня зовут Вайрд Охотник, – заявил мой попутчик и уже через мгновение заснул. Дыхание его стало глубоким, но спал он тихо. Это меня обрадовало: ведь
Ныне Боденское озеро на границе Германии, Швейцарии и Австрии.
