А ее маленький сынишка и тот ребенок, которого она носит под сердцем, мои единственные внуки. Если только они живы… нет, они должны быть живы, потому что они последние в нашем роду.
– Теперь понимаю, – пробормотал Вайрд, который сразу сделался таким же мрачным, как и легат. – Фабиус, должно быть, сразу же бросился на их поиски, навстречу собственной смерти.
– Он бы так и сделал. Но я хитростью запер сына в караульном помещении, прежде чем он узнал, что его жену и сына похитили. Поняв, что его обманули, Фабиус взбесился и зол теперь на меня не меньше, чем на гуннов.
– Не хочу показаться бессердечным, но я хорошо знаю, что мужчина может пережить потерю жены – возможно, со временем даже забыть ее, – по крайней мере такую, как Плацидия, полагаю, вполне можно забыть. Фабиус молод, есть много других женщин, в том числе и более спокойных и рассудительных. Ну а дети… О, этот товар проще всего произвести на свет. Твой род не вымрет, Калидий, – утешил его Вайрд.
Легат вздохнул:
– Точно так же и я говорил сыну. И я рад от всей души, что между нами были железные прутья. Нет, Виридус, уж не знаю, по какой причине, но Фабиус буквально одурманен этой женщиной: он обожает маленького Калидия, он страстно мечтает о втором ребенке. Только представь, бедняга поклялся, что если они погибнут, то он при первой же возможности бросится на меч. И Фабиус сделает это – он сын своего отца. Я должен любой ценой освободить заложников.
– Ты имеешь в виду, я должен, – сердито сказал Вайрд. – Но почему ты веришь гунну, когда он говорит, что пленники до сих пор живы?
– Каждый раз он привозит доказательство. – Легат снова вздохнул, порылся в кармане плаща и извлек два каких-то маленьких предмета и вручил их Вайрду. – Каждый раз один из пальцев Плацидии.
Я отвернулся, поскольку меня отчаянно замутило. Пока Вайрд изучал доказательства, легат продолжил:
– И всякий раз, когда гунн приезжал, я лично отрезал два пальца у злосчастного раба, заключенного в pistrinum. Если переговоры почему-либо затянутся, ему придется толкать жернов локтями.
– Это указательные пальцы, – пробормотал Вайрд. – Вот этот гунн привез первым, да? А вот этот уже во второй раз. Этот палец еще недавно был живым. Отлично, я согласен. Женщина, по крайней мере два дня тому назад, была жива. Калидий, пусть этого раба притащат сюда – и немедленно, – пока ты не отрезал ему язык.
Легат громко позвал Пациуса. Signifer тут же появился в проеме дальней двери и сразу же снова исчез, когда получил приказ.
– Есть у гуннов одна особенность, – сказал Вайрд, пока мы ждали, – они удивительно нетерпеливы. Их банда, может, и сидела в засаде на окраине города, надеясь схватить кого-нибудь. Но они не стали бы ждать слишком долго, если бы не знали наверняка, что их добычей окажутся близкие родственники самого легата, которых они смогут сделать заложниками в борьбе против мягкосердечного clarissimus Калидия. Уж поверь мне, кто-то обо всем предупредил
