шепнул:
– Будешь орать – прибью.
Гринька только усмехнулся и промолчал. Приблизился к Владычице и посмотрел ей в глаза. Она не выдержала и перевела взгляд на свою руку. Гринька взял ее руку в свою левую, а правую положил сверху и приложился к ней губами. Этого никто не заметил, кроме Владычицы, которая после секундного замешательства резко выдернула руку и протянула приближавшемуся Мокеичу.
Отец Владычицы смущенно топтался возле жены, никак не решаясь подойти к дочери, но, когда очередь прошла, Авдотья подтолкнула его. Он подошел и, как все, приложился к ее руке. Владычица, благословлявшая других молча, тихо сказала:
– Счастливый путь, тятя.
– Благодарствую, до… матушка, – вовремя исправил свою ошибку отец.
Авдотья смотрела на дочь взглядом, исполненным счастья и гордости.
После благословения мужики отходили к лодкам, садились на весла. Когда все уселись, Афанасьич со своей лодки дал знак, и все одновременно отошли от берега.
…На берегу остались старики, женщины, дети. Они застыли как изваяния и молча смотрели в море, пока лодки не скрылись за горизонтом. Матрена тронула Владычицу за рукав, и они вместе направились к терему.
Баба с ребенком, стоявшая с краю, заметив, что Владычица удаляется, кинулась вслед за ней.
– Матушка, – быстро заговорила она, поравнявшись с Владычицей и пытаясь всучить ей кусок сала, завернутый в тряпку, – дите у меня хворает, животом мается, день и ночь криком кричит, пособи чем-нибудь.
Владычица остановилась, растерянно посмотрела на бабу, перевела взгляд на Матрену. Матрена вышла вперед, встала перед Владычицей и пошла на бабу, оттесняя ее от Владычицы.
– Ладно ужо, придешь опосля.
Тут налетели и другие бабы. Одни забегали вперед, другие лезли с боков.
– Матушка, коза в яму упала, ногу сломала! – кричала одна.
– Матушка, мне вчерась покойник наснился, – перебивала другая.
– Матушка… – вылезла третья.
– Да что вы, окаянные, сразу налезли, – замахала на них руками Матрена. – Кыш отсюда, дайте матушке хоть в себя-то прийтить. Кыш! Кыш!
Наткнувшись на мать Владычицы, она смутилась, но достаточно строго спросила:
– Тебе чего, Авдотья?
Авдотья растерялась. Ей еще не приходилось говорить с дочерью через посредников.
– Там полушалок теплый остался, – оробев, сказала она. – Может, занесть?
– Занесите, маманя, – сказала Владычица почтительно.
– Слушаю, матушка, – благоговейно склонилась Авдотья.
Смущенная таким обращением матери, Владычица повернулась и быстро пошла к терему. За ней, едва поспевая, семенила Матрена.
– Красавица наша, – умильно глядя Владычице вслед, проговорила стоявшая рядом с Авдотьей баба.
– Вся в мать, вся в мать, – громко подхватила другая, заглядывая Авдотье в глаза.
Но
