резкий телефонный звонок. Хриплый и властный голос срочно потребовал академика к аппарату.
Сонная жена академика сердито сказала в трубку:
– Товарищ Плешивенко не может подойти к телефону. Он не здоров и спит.
– Разбудить! – последовал короткий приказ.
– Как вы смеете! – возмутилась жена. – Вы знаете, с кем говорите?
– Знаю, – нетерпеливо ответил голос. – Разбудить!
– Но это безобразие! Я буду жаловаться! Я позвоню в милицию!
– Разбудить! – настаивал телефон. Но академик и сам уже пробудился.
– Троша, – кинулась к нему жена. – Троша, ты слышишь?
Троша недовольно взял трубку и услыхал:
– Товарищ Плешивенко? Сейчас с вами будет говорить лично товарищ Коба.
– Товарищ Коба? – Плешивенко словно ветром сдуло с постели. В одних кальсонах, босой, стоял он на холодном полу. Жена со смешанным выражением счастья и ужаса стыла рядом.
– Товарищ Плешивенко, – раздался в трубке знакомый голос с кавказским акцентом, – извините, что звоню вам так поздно…
– Что вы, товарищ Коба… – захлебнулся Плешивенко. – Я так счастлив… Я и моя жена…
– Товарищ Плешивенко, – перебил Коба, – я вам, собственно говоря, звоню по делу. Тут у некоторых наших товарищей родилась довольно-таки смешная и необычная мысль: а что, если в целях поднятия производства мяса и молока вернуть в нашу фауну крупнейшее доисторическое животное… черт, никак не могу вспомнить название. Помню, что из десяти букв, на «бэ» начинается.
– Бронтозавр? – подумав, неуверенно спросил Плешивенко.
Коба быстро прикинул на пальцах:
– Бэ, рэ, о, нэ… – Прикрыл трубку ладонью и, подмигнув лукаво, шепнул Похлебышеву: – Запиши: «бронтозавр». – И громко сказал в трубку: – Совершенно верно. Именно бронтозавр. Как вы относитесь к этой идее?
– Товарищ Коба, – растерялся Плешивенко, – это очень смелая и оригинальная идея… То есть я хотел сказать, что это просто…
– Гениально! – очнувшись от оцепенения, ткнула академика кулаком в бок жена. Она не знала точно, о чем идет речь, она знала, что слово «гениально» в таких случаях никогда не бывает лишним.
– Это просто гениально! – решительно заявил академик, тараща глаза в пространство.
– Для меня это просто рабочая гипотеза, – скромно сказал товарищ Коба. – Сидим, работаем, думаем.
– Но это гениальная гипотеза, – смело возразил академик. – Это величественный план преобразования животного мира. Если только вы разрешите нашему институту взяться за разработку хотя бы отдельных аспектов проблемы…
– Мне кажется, об этом еще надо очень крепко подумать. Еще раз извините, что так поздно вам позвонил.
Плешивенко долго стоял с трубкой, прижатой к уху, и, напряженно вслушиваясь в далекие частые гудки, шептал благоговейно, но громко:
– Гений! Гений!
