бабушкиных. Например, как она родила дядю Валеру, недоношенного, семимесячного, как ей говорили, что он не выживет, ни за что не выживет – в нём весу килограмм, невозможно выжить, имея всего килограмм веса. Бабушка взяла старую дедову крагу – дед был лётчик, летал на открытых самолётах, у него были краги на меху и шлем на меху, в шлеме выводили цыплят на печке. Так вот, бабушка взяла дедову крагу и стала выводить в ней Валерия Павловича, как цыплёнка, и Валерий Павлович стал набирать вес, Валерий Павлович выжил. Да, бабушка знала кое-что об идеальном мире. Когда умер мой дед – другой дед, не Пал Савелич, – когда умер папин отец, мы с бабушкой оказались на поминках. Поминки были татарские для татар и русские для русских. Еда на столе была одинаковая для всех, отличие было в том, что на татарских поминках водки не было, а на русских была. За шторами, в спальне, вторая бабушка, бабка Софья, обсуждала с кем-то русские поминки. Она сказала
– Да никто не напьётся, все же люди, – и добавила после паузы – только гуляевские – свиньи.
Бабушка это слышала, и я это слышала, бабушка сделала вид, что не слышала, я сказала:
– Давай уйдём.
Бабушка сказала:
– Мы останемся. Я ничего не слышала.
Мы остались. Пришли дядьки, по одному в разное время, выпили киселя, съели что-то. Дядьки, каждый, провели за столом не более пятнадцати минут, почтили память по-татарски, без водки, ушли.
О, мудрый демон Л'Этуаля. Надели меня сверхспособностью – не слышать некоторых слов. Тогда мой реальный мир будет иногда становиться идеальным. Надели меня, демон, способностью искренне улыбаться нелепой женщине, заключившей замешкавшуюся меня в свои жаркие объятия.
Я нагрубила бабушке всего один раз – я говорила, что меня совсем никто не любит, она посмела возразить, она сказала, что меня любят все. Я закричала:
– Зачем ты врёшь? Ты бессовестная! – закричала я. – Ты как они!
Бабушка чистила яйцо, яйцо было всмятку, яйцо всмятку варится ровно одну минуту.
– Я тебя люблю, – сказала бабушка. Бабушка протянула мне яйцо (всмятку, варить ровно одну минуту).
Я чуть не выпала из сапога, который надела, чтобы выбежать в ночь, в мороз. Я запнулась о собственный сапог, снимая его. Молния не расстегивалась так же эффектно, как застегнулась. Молния зацепилась за носок, слёзы выкатывались из глаз и смешно разбивались о крашеный коричневый пол. Кое-как сняла сапог, взяла яйцо, ложечку, стала есть яйцо и делать вид, что слёз нет, они катились, но я надеялась, что бабушка их не видит.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной,
