но как же разнятся его показания с привкусом: «А вот они…» – по сравнению с настоящим раскаянием: «Да – это сделал я! Простите.., если сможете!..» – для правосудия разницы нет, и пусть будет, как будет!
Здесь же были другие, у всех на руках «запеклась» чья-то кровь – почти дюжина крепких мужчин, признавшихся в убийстве больше полусотни человек, в основном таких же как они «братков», не имея почти ни к кому совершенно никаких личных претензий, не испытывая никаких чувств, не заработав на их смертях никаких денег, хотя и были двое, строящие из себя совершенно безвинных…
Среди них был один, к которому Надежда относилась с, если так можно сказать, натянуто-извращенным сожалением, чего никто не может объяснить по сей день. Парень невысокого роста, ссутуленный, с почти отсутствующим взглядом маловыразительных черных глаз, мощным подбородком с глубокой ямочкой посередине, тонкими, безотчетно сжатыми губами, низким лбом, густыми волосами, почти отсутствующей мимикой, впалыми щеками и с чересчур ясно выраженными скулами. Он всегда выглядел не бритым, хотя и делая это с утра. Щетина, выраставшая за несколько часов на шее и подбородке, цепляясь за длинные волосы, растущие на груди, торчавшие из-под ворота поношенной майки, будто вытягивалась из кожи насильно, буквально «на глазах». Густые, почти сросшиеся брови, длинные ресницы казались такими же бархатными, как и его низкий голос.
Приступы эпилепсии мучили его временами, тяжелая болезнь накладывала отпечаток и на способности, и на поведение, и на индивидуальные характеристики. Безмолвность, безэмоциональность, бездумная исполнительность, циничность, мнимая задумчивость, при всем этом совершенная незлобивость, скорее природная доброта, легко перевоплощающаяся в неуправляемый гнев, редко, но неотвратимо.
Алексей Кондратьев, «Кондрат», или «Гиви» – «исполнитель», застреливший мужа Надежды Хлебниковой. К нему у нее злобы почему-то не было, так же как к оружию и к пулям, раздробившим кости черепа сорокатрехлетнего Тимура как молотком…
На этих, представлявших «пехоту», неспешно рассаживающихся крепких парней женщина смотрела с некоторым сожалением, понимая, что сегодня тот день, когда каждый из них узнает свою судьбу!
Прошлое заседание закончилось «запрашиваемыми» обвинителями сроками для каждого. «Пожизненных» не прозвучало, хотя некоторым и напрашивались.
Сразу после них она ждала появления того, кто стал для нее мишенью десять лет и шесть месяцев назад. Тогда, еще не зная настоящих виновников, лишь предполагая их, вдова жившая только жаждой мести, не находя спокойствия, импульсивно действуя, в моменты особенного нетерпения и перевозбуждения, спонтанно врывалась в любую пустоту или, как ей казалось, слабые места в очередности работы и занятой позиции в череде расследования, слуг закона, требуя не важно чего сейчас, но сатисфакции в будущем. Толчком к этому стало пробуждение после не удавшегося самоубийства – 78 таблеток «Но-шпы», запитые водкой не помогли осуществить задуманное. Спасла собака, купленная
