редактора Вячеслава Волкова, предложившего разместить в сборнике еще и художественные рассказы.
Пришлось сразу позвонить Белову и настоять на подготовке еще нескольких его статей. Издателя я специально долго не называл. Узнай, что им пришлось стать мне, он тотчас отказался бы от выпуска сборника. Тогда русская патриотическая читательская аудитория к ожидаемому 70-летнему юбилею писателя не получила бы ни одной книги. Гонорар автору не планировался. Но при упоминании о нем я решил отдать Василию Ивановичу часть своей зарплаты. На меня горькое, весьма удручающее впечатление произвел разговор с тогдашним губернатором Вологодской области Позгалевым, который посетовал о том, что великий писатель пришел к нему в кабинет в старом потертом костюме, разбитых ботинках и с сумкой через плечо, похожей на противогазную. Губернатор знал, что бедность настигла известного во всем мире земляка после обесцененных правительством сбережений граждан, но не помог ему ни копейкой. Книг не издают, гонораров не выплачивают… А на какие средства жить писателю?
Неслучайным оказался в письме и вопрос Белова ко мне, знаю ли я о бесправном существовании членов Союза писателей. Пришедшие к власти после расстрела парламента либеральные правители сознательно не включили в реестр такую профессию, как писатель, потому эти творческие люди не имели ни зарплат, ни больничных. Либеральные правители и их эксперты (в основном одной национальности – евреи) категорически выступали против принятия закона «О творческих работниках и творческих союзах», который позволил бы получить государственную поддержку не только писателям, но и художникам, архитекторам, скульпторам. Пережив не одну губительную реформу в сфере отечественной культуры, писатель-классик Валентин Распутин охарактеризовал деятельность либеральных правителей, как оккупационную.
Судьбой закона о творческих союзах интересовался у меня в то время не только Белов, но и другой замечательный писатель Борис Екимов. Они то и дело теребили меня, просили ускорить процесс узаконивания творческой деятельности. Для меня значимость закона была очевидна, и потому в Думе приходилось не раз выступать в его поддержку. На одно мое критическое выступление обиделся даже председатель Комитета по культуре Государственной Думы Иосиф Кобзон. У меня с ним сложились теплые отношения, он даже приглашал меня с супругой на свой юбилей, дарил книги. А тут воспринял критику по поводу волокиты с принятием закона на свой счет и написал на меня крутую жалобу в комиссию по этике. Я ощущал себя правым, потому все заседания комиссии проигнорировал, но послал туда в свое оправдание объяснение на нескольких листах, в котором содержались подробные аргументы в защиту пропавшего в недрах правительства закона о творческих союзах.
Только коллега Кобзон и комиссия по этике успокоились, как меня раскритиковал боевой писатель-подвижник и журналист Александр Бобров в газете «Советская Россия». Мол, закон о творческих союзах в Думе пропал, не принимается, а депутат-писатель Грешневиков помалкивает. Терпеть неправду я не захотел, послал ему стенограммы,
