мотором.
Когда грузовик завелся и Кир собрался уже вздохнуть свободно, прискакал бледный, взъерошенный радист, отдал честь и сказал, что капитана вызывает командование. Кир метнулся к машине связистов, ожидая очередное уточнение, но получил приказ ехать после захода солнца на ближайшую ферму и выполнять чужую работу: грузить диких на машины и везти в гарнизон. Кроме того, его предупредили, что население может оказать вооруженное сопротивление. Дескать, он ближе всех к ферме, а завтра будет поздно. Он, боевой офицер, должен мараться о вшивых диких! Излив ярость на радиста, Кир передал распоряжение офицерам и занял свое место в танкере.
Торговый городок был объят паникой. Темнело. Жители метались по центральной площади, по обыкновению расположенной у колодца. Поселок назывался Малые Пыли и по меркам Пустоши считался богатым. Дома построены из камней, перемазанных глиной, на крышах коричневато-красная черепица. Здесь имелись мельница, кузня, гончарня, конюшня и небольшой манисовик.
Бабы и даже суровые мужики плакали. Никто не видел, как обливался слезами староста Молот, гладил кузню, которую строил собственными руками. Как рыдал старый мельник, прощаясь со своим детищем.
Черноволосая красавица Надин бродила от дома к дому, надеясь увидеть любимого. На нее пялился нескладный юнец с лицом, изуродованным прыщами, и думал, что скоро она будет принадлежать ему.
Избранник Надин, плечистый шатен со шрамом на щеке, наблюдал за девушкой из окна, хотел выбежать, затащить ее в дом, рассказать, что скоро нагрянут омеговцы, но боялся прочесть упрек в ее глазах. Он верил, что благородные офицеры никому не причинят вреда, казнят тирана и восстановят справедливость.
Догорал закат, и мутные стекла, отражая багрянец, отливали кровью.
Колонна из трех грузовиков и пяти танкеров уже подползала к поселку. Молодой командир роты, поигрывая кинжалом, готовился к предстоящей схватке с врагом, который наконец обрел лицо.
В вечернем воздухе прогремел колокол. Макс сразу догадался, что это значит, уселся за стол и подпер голову руками.
– Что там? – спросил отец.
– Наверное, омеговцы за платой приехали, – отмахнулся Макс, но не смог побороть любопытства и прилип к окну, откуда просматривалась площадь у колодца.
Почти стемнело. Туда-сюда метались фигуры. Кто это, в сумерках было не разобрать. «Омеговцы! Спасайся!» – доносилось отовсюду. Макс рассчитывал, что прибудет команда Хвата, наведет порядок, и теперь наконец успокоился: свершилось, сержант предупрежден, он не допустит несправедливости.
Заскрежетали ворота, и во двор, сверкая фарами, въехала колонна. Возгласы утонули в реве двигателей. Вскоре по площади забегали люди в черном, одинаковые в сгущающейся темноте. Включили прожектор на дозорной вышке – луч ударил по глазам, на миг ослепив, залил площадь, освещая темные углы.
– Выходим из домов по одному, – приказали
