это заветное «туда». Что бы ни происходило, просто не останавливайся.
Это был глубокий, даже провидческий, и своевременный просвет в мыслях, который я сначала умудрился дать сам себе. Я взял его из ниоткуда, а затем смог применить. Полвека спустя я твердо верю, что это – лучший совет, который я дал сам себе. А возможно, и единственный, который вообще следует давать самому себе.
Глава 2
1962
В тот день, когда я решился обсудить эту тему с отцом, когда я собрался с духом поговорить с ним о моей Безумной Идее, я понимал, что сделать мне это нужно под вечер. Просто от того, что вечер – это лучшее время для папы. В этот час он бывал расслаблен, хорошо накормлен и отдыхал, растянувшись в своем глубоком кресле из искусственной кожи, перед телевизором в гостиной. И готов к непростым идеям.
И сегодня я могу, запрокинув голову и закрыв глаза, услышать смех зала, и песенки на заставке его любимых шоу, Wagon Train и Rawhide.
Его самой любимой программой было шоу Реда Баттонса, родом из 1950-х. Каждая серия начиналась с того, что Ред пел: «хо-хо, хе-хе, творятся странные дела…»
Я присел на стул с прямой спинкой возле кресла отца, натянуто улыбнулся и принялся ждать перерыва на рекламу. Я снова и снова прокручивал в голове речь, с помощью которой пытался покорить отца, особенно начало моей речи.
В перерыве передачи я спросил:
«В общем, пап, помнишь ту Безумную Идею, которая у меня была в Стэнфорде?..»
То, о чем я говорил, – это было одно из наших последних занятий, семинар по частному предпринимательству. Я написал исследовательскую работу про обувь. И она, эта студенческая работа, эволюционировала из обычного студенческого задания в настоящую манию.
Будучи бегуном, я кое-что понимал в том, как должна быть устроена наша обувь.
Будучи знатоком бизнес-процессов, я знал, что японские камеры совершили серьезный прорыв на рынке электроники, где – ну мы так думали – еще недавно доминировали немцы. В своей работе я доказывал, что японские беговые кроссовки способны сделать то же самое – революцию! Идея заинтересовала меня, затем вдохновила, а потом полностью захватила. Это казалось таким очевидным, таким простым и обладающим огромным потенциалом. Таким простым для меня, для моего решения.
Я посвящал этой работе неделю за неделей, дни за днями. Я практически поселился в библиотеке, пытаясь изучить все, что я мог найти об импорте и экспорте, и то, как открыть компанию. В итоге я представил свою работу однокурсникам, которые отреагировали на нее обычной скукой. Никто не задал ни единого вопроса. Они встретили мое страстное выступление унылыми вздохами и отсутствующими взглядами.
Профессор решил, что в моей Безумной Идее есть толк, и поставил мне высший балл. Но это было все. Ну, по крайней мере, предполагалось, что на этом все. Предел моих достижений. Но я-то сам никогда не прекращал думать об
