собраний враждебного советской власти направления», «раздачи или продажи книг, брошюр, листков, посланий и т. п., направленных против советской власти», «произнесения проповедей и речей, враждебных советской власти» и т. д. Запрещено было и «перенесение каких бы то ни было «предметов культа» для каких бы то ни было целей – без особого, всякий раз на то письменного, разрешения отдела управления», и, разумеется, «преподавание религиозных вероучений лицам, не достигшим совершеннолетия». При храме необходимо было иметь опись всего «культового» имущества. Для проверки и осмотра имущества прихожане обязались беспрепятственно, во всякое время допускать уполномоченных лиц, а за пропажу или порчу имущества несли материальную ответственность солидарно и безраздельно. «За непринятие мер к выполнению обязанностей, вытекающих из договора, члены приходского совета подвергались уголовной ответственности». Один этот пример показывает, в какие унизительные и жесткие условия были поставлены верующие.
Решение записаться в члены приходского совета было нелегким шагом. На Поместном Соборе 1917–1918 годов отмечалось, что запись в члены приходских советов во времена атеистической власти является фактом гражданского мужества, (см.: Ровенский Г. В. Храм святителя Николая Чудотворца и селения его прихода).
Непрекращающиеся издевательства над чувствами верующих носили откровенно бесстыдный и отвратительный характер. «Сатирические спектакли», «разоблачения православных чудес», кощунства, виданные дотоле только от врагов России, вторгавшихся на ее территорию, конечно же, вызывали отторжение у верующих.
«Году в 23-м – 25-м, демонстрация в Октябрьские дни, седьмого. Я думаю: пойду посмотрю. Выхожу на Суворовской улице, Преображенская площадь, там наш дом близко, – пойду посмотрю, что там делается.
И вот я прихожу на край этой Суворовской улицы – вся площадь в грузовых машинах. И все машины заняты людьми, кощунниками. Все одеты кто в монашеских мантиях, кто в архиерейских облачениях, митрах (в настоящих) – кто что, кто с крестом, кто с кадилом, все стоят и ждут сигнала, по всем площадям, – ждут сигнала, когда им отправляться. И они в это время зевак «благословляют». Машина стоит близко к тротуару, на ней эти кощунники стоят, да такие животы набьют себе… И кривляются…
Потом по сигналу они все трогаются. По улице Электрозаводской (раньше она называлась Генеральная), мимо Богоявленского собора – на Красную площадь. Это страшная картина.
А потом везде плакаты: «За монастырской стеной». «За монастырской стеной» – это спектакль бесплатный. Там тоже всякое кощунство.
Так вот я иногда вспоминаю все это, картину эту, и думаю: воистину в недрах земли у нас праведников много, иначе бы Москва провалилась через такое кощунство. Ведь я только вам рассказала – кусочек Москвы-то, Преображенская площадь. Атам ведь рядом еще площади. И Семеновская площадь, и другая, и другая, и все улицы такие… Страшно» (Протоиерей Александр
