к Жоре Казанфар. – Мужчина в черном костюме, Майер, когда вышел из лавки и направился к «Опель Капитану», Люси сидела за рулем. Я думаю, она купила фруктов, а потом ждала его в машине. Вряд ли имеет отношение к убийству Мурата. Не удивлюсь, если она об этом и вовсе не знала.
– Казанфар, не забывай, что твоя мисс Люси работает на главаря немецкой резидентуры, палача Майера, будучи сама немецким агентом, – вмешался Шекспир. – Ты не спеши с выводами.
– Я не спешу. И не выгораживаю вовсе. И не надо называть ее моей…
– Не обижайся, Казанфар. Шекспир прав, – подал голос все это время молчавший Оганес. – Выводы сделать всегда успеем. Надо все как следует проверить. Я также думаю, что необходимо присмотреться к хозяину фруктовой лавки Хабиру. Довольно темная «лошадка».
– А что скажешь ты, Ашот? – обратил внимание на понуро сидящего товарища Жора.
– Я согласен, – глухо отозвался он.
– Ашот, что случилось? Ты что-то не такой.
– Все нормально.
– Я же вижу, – подошел ближе Жора. Ребята обступили их.
– Мой брат… старший… он на войне. – Поднял голову Ашот. – Воюет с гитлеровцами. Я об этом не говорил, но вы же знали, правда?..
– Правда, – ответил за всех Жора. – Знаем.
– За три месяца ни одного письма от него. Не пишет. Мать молчит, плачет по ночам. Я тоже уйду… на фронт…
– Понятно. На фронт, значит, собрался. Молодец! А ты не помнишь, что нам сказал Иван?.. Здесь тоже фронт. Ну, как это объяснить попонятней – невидимый фронт. И мы здесь нужней. Работа, которую мы проводим, действительно очень важна. Чем больше нацистских агентов, диверсантов мы выявим, тем быстрее приблизим победу над Гитлером.
– Ты знаешь, что немцы под Москвой? Думаешь, хватит сил, чтобы выбить их.
– Хватит, Ашот. Даже не сомневайся. И брат твой обязательно напишет письмо. Верь и жди. Обязательно. Ты понял?..
– Я-то понял. И верю, да! – Ашот задумался и произнес твердо: – Мой отец был командиром Красной армии. Говорил, что нас никто не победит. В начале 38-го его арестовали, будто бы за связь… с троцкистами, что ли. Когда за ним пришли ночью, он успел шепнуть матери: «Запомни, я ни в чем не виноват» и «Увези ребят к тетушке. Скоро будет большая война». Мать сделала, как сказал отец, привезла нас к бабушке Мариам – тете отца, в Тегеран. Она еще до революции вышла замуж сюда, за иранца. Где сейчас отец, не знаю. Жив ли?
– Если невиновен, наверняка его проверили и отпустили уже давно. Небось воюет с немцами, как герой. – Положил другу руку на плечо Оганес.
– Ты же сам знаешь, и отец твой, и брат настоящие мужчины и смелые воины. А смелых, как в песне поется: «пуля боится и штык не берет». Нет, Ашот, вас так просто не возьмешь. Ты тоже из этой породы людей! – произнес Шекспир.
– Они живы, я уверен. И ты нам еще почитаешь их письма. Не переживай, братишка, и мать успокой. Хочешь, я и ей скажу. – Казанфар это тихо произнес, но услышали все.
Ашот
