нечего возразить. Начало обнадеживает: сразу видно, что рассказчик – человек без опасных, так сказать, отклонений, за него можно быть спокойным. В самом деле, «Раз, два, три, четыре, пять…» – серьезная заявка: это заявка на то, что все последующие события будут поведаны лицом, любящим точность и находящим вкус в стройном изложении фактов. Не надо, дескать, пугаться: нить повествования в надежных руках.
Итак:
Раз, два, три, четыре, пять,
Вышел Зайчик погулять…
Что ж, очень мило – и никаких претензий: вышел так вышел, погулять так погулять.
Впрочем, погулять ему, со всей очевидностью, не удалось – удалось только выйти, ибо тут же, без предупреждения, откуда, что называется, ни возьмись появляется Охотник. Эта информация вводится немножко резко:
Вдруг Охотник выбегает,
Прямо в Зайчика стреляет!
Выбегает, значит, как сумасшедший, и ни с того ни с сего стреляет! Видимо, сидел подкарауливал Зайчика (к Зайчику сразу же появляется сострадание) и потом выстрелил прямо в него. «Прямо» – очень важное слово, запомним его. То есть выстрел, как говорится, в упор, наповал.
Надеяться не на что, о чем так и сообщается:
Пиф-паф, ой-ой-ой,
Умирает Зайчик мой.
…Чего и следовало ожидать. Мы застаем мучения Зайчика, так сказать, в процессе: пока еще он умирает, но непременно умрет, ибо в него стреляли прямо! И сострадание наше растет – вместе с состраданием рассказчика, который, увлекшись, даже называет Зайчика своим (ср.: «умирает Зайчик мой»). Кстати, это единственный случай интимизации повествования, то есть любовного приближения повествователя к предмету повествования. Но тут-то логика – столь безупречная до сих пор – и начинает хромать, причем хромать внезапно и очень ощутимо, поскольку нам без всякого перехода докладывают:
Привезли его в больницу…
И дело даже не в том, что зайцев не возят в больницы – такое утверждение было бы с нашей стороны форменной придиркой: перед нами все-таки художественное произведение! – дело в том, что совершенно непонятно, кто эти они, которые стоят за словом «привезли», употребленным во множественном числе, и откуда они взялись там, где гулял Зайчик, а также выбегал и стрелял Охотник. До настоящего момента нам о них ничего не сообщалась, словно бы их и не было вовсе.
Оказывается, были. Оказывается, молча наблюдали за происходившей в лесу трагедией. Наблюдали – и не вмешивались. А потом повезли умирающего Зайчика в больницу – лицемеры! Показное эдакое сострадание… Причем из лесу в больницу повезли, за тридевять, как бы это сказать, земель. И долго, наверное, везли…
А Зайчика уже невыносимо просто жалко. Сумеют ли его спасти? Или всего-навсего констатируют факт смерти – и дело с концом? Но тут-то вот события как раз и приобретают самый неожиданный оборот, заставляющий усомниться в правдивости рассказчика и, может быть, даже в его – грубо говоря – вменяемости. Смотрите сами:
Привезли
