ночь я провел в лаборатории. Не потому, что заработался – получил запрет покидать здание корпорации. Извините, доктор Уоттс. Причиненные неудобства будут компенсированы, доктор Уоттс. Мы надеемся на ваше понимание, доктор Уоттс. Я понимал. И жилой модуль, любезно оборудованный на этаже, проигнорировал. Я ходил вдоль стен лаборатории, и экран верной собакой следовал за мной. Система жонглировала данными, собирая головоломку чужого мозга.
Точка-тире-точка.
Пустота. Красные вспышки аномалии. Способность Питера каким-то образом снимать и интерпретировать внешние сигналы. Хитрый фильтр, пропускающий пару электронов, от которых работает вся подстанция. Или хотя бы лампочка, что не менее странно.
Питер ворочался на ложементе в соседней комнате. Нас разделяло стекло. Никакой мути: пуленепробиваемая прозрачность, дающая прекрасный обзор. Я наблюдал за ним, потому сразу увидел этот жест. Так приглашают сесть кого-то близкого, легонько похлопывая рядышком с собой. Разумеется, Питер смотрел на меня. Разумеется, мониторы показывали отсутствие активности на зрительной зоне, кроме кратковременного пробоя всё на том же уровне пренебрежимо малых величин. Но сейчас пренебрегать нельзя ничем. В том числе и подобным приглашением. Я открыл дверь и прошел в бокс.
– Тебя оставили в группе продленного дня? – спросил Питер.
– Получается так.
– Ты бодро держишься, док.
– Спасибо.
– А знаешь, на чем сломался я?
– Нет. Твоя история болезни несколько урезана.
– На грёбаной жене продавца шелка. На красотке Моне Лизе Джи. Ты наверняка слышал о проекте «Музей дома». Его пиарят везде.
Я не только слышал. Я старательно качал его плагины и библиотеки, не жалея денег и впервые наплевав на собственное правило не забивать глафы визуальным мусором. Отвечать не понадобилось. Питер каким-то образом знал обо всем этом без слов.
– Мой отдел работал над пилотными базами. Ну и кто мог быть хедлайнером у «ВинчиКорп», как не эта красотка, раскатанная обратно в плоскость? Не зря они тратят на маркетинг процентов шестьдесят бюджета.
Я слышал, что, даже не называя конкретных размеров стартовой прибыли от проекта, на одних слухах, «ВиКо» взвинтило стоимость акций на кучу пунктов.
– Мы сделали Джоконду. Цифрами нарисовали то, что было выполнено натуральными красками и кистями из беличьих хвостов. Транспонация непрактичного гения в казуально-обезжиренный завтрак. Или трепанация.
– Питер, я не имею возможности сорваться в Париж после ланча и полюбоваться работами мастера.
– Ты предпочитаешь любоваться моей работой? Работой того, кто сам ни разу не видел полотно? Копировальщика с копии по копии?
Я действительно перестал понимать, куда он ведет.
– Вживую картину видел единственный парень из моего отдела, когда ему было лет двенадцать. Намного ярче он помнил, как чуть не обмочился в музее, пока его мамаша не соизволила найти клозет.
