Хейлля.
Когда-то у него было двое сыновей, Мефис и Пейтон. Он играл с ними, рассказывал сказки, читал книги вслух, лечил ободранные колени, обучал мальчиков Ремеслу и Закону Крови, делился с ними своей любовью к этой земле, а также к музыке, искусству и литературе, приучал их брать все, что могли предложить Королевства, – для того, чтобы учиться, а не воевать. Он научил их танцевать на балах во славу Ведьмы. Словом, он научил их быть Кровью.
Но все это было очень, очень давно.
Сэйтан, Повелитель Ада, неподвижно сидел у огня, укрыв ноги пледом и переворачивая страницы книги, навевавшей смертную скуку. Он то и дело отпивал из бокала глоток ярбараха – кровавого вина, не испытывая ни малейшего удовольствия от его вкуса или прокатывающегося по желудку тепла.
За последние десять лет он превратился в спокойного, тихого инвалида, никогда не покидавшего своего личного кабинета, расположенного глубоко под Залом. Более пятидесяти тысяч лет Сэйтан был правителем и защитником этого Королевства, вотчины людей Крови, которые сохранили слишком много сил для того, чтобы возвращаться во Тьму после того, как их тела умерли.
Он устал и состарился, и одиночество, всю жизнь гнездившееся в его душе, внезапно стало слишком тяжелой ношей. Сэйтану больше не хотелось быть Хранителем, одним из живых мертвецов. Ему больше не хотелось вести эту полужизнь, которую избрала жалкая горстка людей Крови, чтобы растянуть свое существование до невообразимых пределов. Он мечтал о покое, хотел тихо вернуться во Тьму и угаснуть там…
Единственное, что удерживало его от поиска освобождения, – это обещание, данное Кассандре.
Сэйтан сцепил перед собой тонкие пальцы с длинными ногтями, покрашенными в черный цвет, и устремил взгляд своих золотистых глаз на портрет, висящий на дальней стене между книжными шкафами.
Она заставила своего консорта пообещать стать Хранителем, чтобы эта растянутая до безграничности полужизнь позволила ему ходить среди живых, когда родится дочь. Не дщерь его плоти, но дитя души. Дочь, которую она видела в спутанной паутине.
Сэйтан дал это обещание, потому что слова Кассандры заставили его нервы натянуться, как снасти в шторм. Такой была цена, за которую она согласилась помочь ему стать Черной Вдовой, ибо Тьма пела ему те песни, которые не слышал ни один другой мужчина Крови.
Сэйтан сдержал слово. Но дочь так и не появилась.
Настойчивый стук в дверь кабинета наконец вывел его из размышлений.
– Входите, – произнес он. Некогда глубокий и сильный голос теперь превратился в усталый шепот, стал лишь бледной тенью того, чем был когда-то.
Мефис Са-Дьябло вошел и молча замер возле кресла, в котором сидел его отец.
– Что тебе нужно, Мефис? – спросил Сэйтан старшего сына, обратившегося в мертвого демона в той далекой войне между Терриллем и Кэйлеером.
Мефис ответил не сразу:
– Происходит нечто странное.
Взгляд Сэйтана вновь замер
