мы начнем штурм!
Петрович не стал дожидаться начала штурма, а свернув за угол и быстро пошел в сторону метро. Доехав до центрального аэровокзала, он купил себе билет на самолет до Анадыря. Там жил его старый друг, настоящий чукча, с которым они в молодости служили в армии. Друг давно приглашал его к себе в гости и обещал даже перевезти без визы на Аляску, если Петрович захочет посмотреть Америку.
***
Петрович поднялся по трапу в самолет, поправил на плече рюкзак с тыквенными семенами, единственное, что он успел забрал, с собой уходя из дома, и посмотрел на город. Уже светало. Горизонт слегка зарозовел и на небе вдруг появился оранжевый круг скалящейся в улыбке огромной огородной тыквы.
– До встречи, – помахал ей рукой Петровичи вошел в самолет.
P.S. Сейчас живет в пригороде Лос-Анжелеса. Иногда присылает соседям по лестничной клетке поздравительные открытки по случаю праздников.
2-й подъезд, кв.16 (Крымнаш)
Старуха третий день пилила Старика, чтобы он сходил в Собес, узнал почему так давно не пересчитывали пенсию. Уже полгода пенсии платили по-старому, а цены за это время увеличились чуть ли не в двое. Сегодня она устроила ему скандал и на завтрак приготовила овсянку на воде, без масла. Старик с трудом проглотил овсянку, запивая морковным чаем и засобирался в Собес.
– И селедки купи, – услышал он вдогонку, закрывая дверь.
В Собесе, отстояв часа два в очереди, он наконец-то попал в комнату к начальнице – большой, накрашенной даме, с толстыми пальцами, утыканными кольцами и перстнями.
– Не пересчитывали еще, – не отрываясь от бумаг ответила дама.
– Как не пересчитывали, – заикаясь переспросил Старик, – А почему магазины пересчитали уже?
– Тебе Крым наш нужен был? – зло посмотрела начальница. Старик утвердительно махнул годовой.
–Так тебе еще и пенсию подавай? – Глаза начальницы засверкали, отражая кольца на руках. – Потерпеть придется, – сбавляя обороты, продолжила она, – Государство не резиновое. На всех не хватает.
Старику стало стыдно, за политическую близорукость. Он извинился и вышел. В магазине он попросил завесить две средние селедки. «Двести пятьдесят», – назвала цену продавщица, пряча рыбу в полиэтиленовый пакет.
– Как двести пятьдесят? Недавно сто двадцать было, – отшатнулся от прилавка старик.
– Дедушка. Ты что не слышал, о запрете ввоза импортной продукции?
– Слышал. Но ведь селедка наша, – возразил старик.
– Ага, наша. Это Крым ваш. А селедка атлантическая, – криво усмехнулась продавщица.
Старик в результате, завесил одну маленькую на сто рублей и не стал тратится на пакет с ручками, спрятал ее в карман пиджака.
Домой идти не хотелось. Теперь старуха разозлится и будет пилить до самого вечера, пока не начнут показывать
