столе стоял горячий чай. Уже закипала поставленная вариться картошка, и пар от кастрюли поднимался под самый потолок. Тося давно скинула шубку и теперь вглядывалась в папины картины, что висели на стенах. Она с интересом наблюдала, как меняет их колышущийся свет от свечей. Лица на портретах улыбались или, наоборот, печалились: они были совсем живыми. Раньше Тося этого не замечала. Между тем папа развесил на дверные косяки одеяла, чтобы они просушились, наполнились теплом. Да и подушки положил поближе к печи.
– Будешь сегодня спать как принцесса! – говорил он.
– На горошине? – подначивала Тося.
– На бобах, – смеялся папа.
Перед сном они снова вышли на улицу. Мороз уже не пугал, ведь дом был хорошо разогрет изнутри. Оказалось, что за городом не только снег белее, но и темнота темнее. Она была непроглядной и густой. Лишь редкие далекие фонари маячками выныривали из мрака, да свет из окон падал на крыльцо. А вокруг черным-черно.
– Пап, а ты знаешь, что есть одна планета, на которой вовсе нет черного цвета? – поежившись, спросила Тося.
– Неужели? – внимательно посмотрел на нее отец. – И за что же ее так обделили?
– Ничуть не обделили, – удивилась Тося. – Наоборот. Без черного цвета жить намного веселее. К тому же можно вовсе не спать, если не хочется.
– А мне вот хочется, – сказал папа. – И вообще, мама убила бы меня, если бы узнала, что ты до сих пор не спишь, фантазерка.
И Тося не поняла, улыбался папа в этот момент или был серьезен. Его лицо скрывалось во мраке, и свет из окна выхватывал лишь общие очертания. Тося на миг представила, как губы отца кривит злая усмешка и глаза сощурены от гнева. А потом будто папа улыбается во весь рот и таращится в темноту. Сейчас ему можно было придумать любое лицо, даже вовсе не папино, а совсем чужое. Тосе стало жутковато.
– Пойдем домой, – тихо сказала она.
И папа повернулся к свету. Он не улыбался, лицо его было спокойно и задумчиво.
Ночью Тосе снилось, как из темноты выныривают лица с папиных портретов. Они разговаривают с ней, делятся своими тайнами и мечтами. Вот только утром все эти разговоры забылись, вылетели из Тосиной головы, как не бывало. Лишь портреты на стенах казались еще более близкими и знакомыми.
– Как же здесь хорошо! – Папа обтирал лицо снегом. – Никакой суеты и шума. Вот она, жизнь!
– А в Москве Кристофер без меня скучает, – спустилась с крыльца Тося. – И мама тоже…
Папа промолчал. Казалось, он был полностью поглощен снежной ванной. Но после обеда они все же засобирались домой. И Тося была рада, что возвращается в город, где в соседнем доме поселился необыкновенный мальчишка, с которым обязательно нужно познакомиться поближе.
– А мы правда будем здесь Новый год отмечать? – спросила она папу, садясь в машину. – Вот было бы здорово! И елочку нашу нарядим. Живую!
– Вот правильно! Живую, –
