воспользоваться Джанелль точно так же, как Геката! Отлить форму по своему выбору и наполнить ее тем, чем посчитаешь нужным, вместо того, чтобы позволить девочке просто быть собой!
– Да как ты смеешь так говорить со мной?! Я – Королева, носящая Черный Камень!
– Ты же не моя Королева, – ехидно осадила ее Гарпия.
– Леди. – Голос Сэйтана больше походил на далекий раскат грома. Сделав над собой усилие и взяв себя в руки, Повелитель вновь повернулся к Дрейке.
– Она будет жжжить в Зззале, – твердо произнесла та. – Это решшено.
– Раз уж ты не удосужилась обсудить этот вопрос с кем-либо из нас, может, скажешь, кто принял такое решение? – резко поинтересовалась Кассандра.
– Лорн решшил.
Сэйтан забыл, что нужно дышать.
Огни Ада, Мать-Ночь, и пусть Тьма будет милосердна!
Никто не осмелился возразить. Они боялись издать хоть один звук.
Сэйтан запоздало заметил, что у него дрожат руки.
– А я могу поговорить с ним? Есть кое-что, чего он, возможно, не знает о…
– Он зззнает вссе, Повелитель.
Верховный Жрец Песочных Часов пораженно уставился на Сенешаля Эбенового Аскави.
– Время вашшей всстречи ещще не пришшло, – размеренно прошипела Дрейка. – Но оно насстанет. – Она слегка склонила голову. Это был редкий знак уважения, которым она почти никогда никого не одаривала. За исключением, возможно, Джанелль.
Они наблюдали за тем, как Сенешаль плавной, змеиной походкой скользит к выходу, и еще долго прислушивались к эху шагов, пока и оно не стихло.
Андульвар шумно выдохнул.
– Когда она хочет подрезать кому-то поджилки, то с выбором ножа не промахивается.
Сэйтан склонил голову на спинку кресла и прикрыл глаза.
– Да уж, это точно.
Кассандра закуталась в шаль и грациозно поднялась с кресла, не глядя на присутствующих.
– Если вы извините меня, я, пожалуй, пойду.
Все поспешно встали и пожелали Королеве доброй ночи.
Вскоре и Тишьян собралась уходить. Однако на полпути она обернулась и криво улыбнулась Сэйтану:
– Возможно, жить в Зале с Джанелль будет нелегко, Повелитель, но совсем не по тем причинам, о которых вы думаете сейчас.
– Мать-Ночь, – только и ответил Сэйтан. Затем он повернулся к оставшимся в комнате мужчинам.
Мефис прочистил горло.
– Будет не так-то просто сообщить несносной девчонке, что она должна покинуть Цитадель. Ты вовсе не обязан делать это в одиночестве.
– Обязан, Мефис, – утомленно произнес Сэйтан. – Я обещал ей. Значит, именно я должен сообщить о том, что слово придется нарушить.
Он пожелал всем доброй ночи и медленно направился прочь по каменным коридорам Цитадели. Вскоре Сэйтан стоял у подножия лестницы, ведущей наверх, в покои Джанелль. Однако, вместо того чтобы не мешкая подняться по ступенькам, он привалился к стене,
