взволнованной, терпкой, острой, холодной, теплой… Мы, казалось, потерявшие друг друга навсегда, вдруг перешагнули все мыслимые и немыслимые запреты и смешали прошлое, настоящее и будущее. И неоткуда было ждать проблем – наши отношения были одобрены и моей бабушкой и матерью Павла. У Марии Александровны моя персона больше не вызывала резкого «Ни за что на свете!» – теперь я была наследницей Ланье, а перед этим меркло даже мое деревенское детство. И дорога к счастью (о чудо!) измерялась смешными метрами.
Так случилось, что тайну ожерелья мне помог разгадать отец Павла. Он рассказал о том, что моя мама полюбила другого человека, но папа и бабушка не позволили ей забрать меня и уйти. Я вспомнила некоторые факты, слова, хорошенько поразмыслила и поняла, кто много лет назад положил украшение под подушку, – Клим Шелаев, сын любимого человека моей мамы и враг нашей семьи. Отправившись к Шелаеву, я хотела услышать подтверждение моей догадки, хотела посмотреть в его глаза в тот момент, когда я скажу правду. Но, увы, в этой игре я не стала победителем. Оказалось, бабушка разорила отца Клима, и тот вскоре умер от инфаркта. Эта история буквально стоит у меня за спиной, время от времени хлопает по плечу и не дает покоя.
Шелаев, похоже, считает меня оружием в своих руках. Нет, не так. Он считает, что даже без его особого участия я рано или поздно взорву спокойную размеренную жизнь дома Ланье. А он будет сидеть в партере и с улыбкой наблюдать.
События и открытия навалились на меня с такой силой, что я устремилась к Павлу – только он мог утешить, только он мог спасти. Мы бросились в объятия друг друга и долго не замечали ничего вокруг. Детская обида таяла, душа успокаивалась, но настойчивые вопросы кружились в моей голове и требовали внимания.
«Ты говорил, что ездил с отцом к бабушке в прошлом году… А ты заходил в мою деревню? Искал меня?» Я предчувствовала ответ, боялась его… «Нет… У меня есть обязательства перед семьей, и ты это знаешь…» Вот так. В стоптанных босоножках, в выцветшем сарафане он не мог принять меня (такую партию не одобрила бы его мать), но если я – внучка Эдиты Павловны Ланье… Тогда другое дело.
Сердце ныло, горело, гибло, но я нашла в себе мужество сказать «прощай». Мне нужна другая любовь. Настоящая. Не предательская. Которую не кладут на полированную полку с надписью: «Проверено. Одобрено. Удобно».
«Прощай». Хорошее слово. Сильное. Нужно только не забывать его и не оглядываться назад.
Мне хотелось чуть-чуть счастья, совсем немного… Я нуждалась в поддержке, в добром, чутком человеке, готовом заслонить меня собой, если придется. Меня измучили одиночество, а также сдержанность, строгость и холодность мира Ланье, в моей душе было слишком много нерастраченного тепла.
Дома, выпив на кухне чай, я окончательно и бесповоротно простилась с прошлым – и ноги сами понесли меня на третий этаж, к Тиму.
В дверь я постучалась смущенно и робко. Еще на предпоследней ступеньке
