style="font-size:15px;"> – Как это – что? Танечка? Неужели вы и теперь не понимаете масштабов нашего дела?
Произнеся это, Адам Егорович посмотрел на меня с таким торжеством, что было очень трудно удержаться от смеха.
Глядя на его бумажки, я подумала: может, он тоже заразил свою макулатуру какой-нибудь оспой или холерой и теперь взялся из каких-то собственных зловредных побуждений за истребление частных детективов города Тарасова? И при этом почему-то решил начать с меня?
Не знаю, как насчет чумы или оспы, но бациллами безумия речи и бумаги моего не в меру разговорчивого посетителя заражены были явно, и, взглянув на часы, я решила действовать более решительно.
– Интересная история, – сказала спокойно. – Даже поучительная. Я нисколько не сомневаюсь, что вы знаете множество не менее любопытных исторических фактов, но мне некогда сейчас их выслушивать. Много срочной работы. Извините, но я вынуждена с вами распрощаться.
– Но то, что я вам сейчас рассказал, имеет самое непосредственное отношение к нашему делу! – воскликнул Адам Егорович. – Ведь я пытаюсь нарисовать, так сказать, обобщенный портрет того, что вам… нам с вами теперь придется искать. Но если вы хотите несколько сузить, говоря научным языком, аспект…
– Как можно сильнее сузить, – ответила я и теперь уже выразительно посмотрела на свои наручные часы. – Желательно – до двух минут, но можно даже еще сильнее.
– До двух минут? До двух минут? Но как это возможно? – заерзал на стуле Адам Егорович. – Хорошо, тогда я скажу вам то, что должен был сказать только в самом конце. В нашей лаборатории, в нашей сверхсекретной лаборатории пропали три пробирки с этим. Ну, с этим самым.
– С чем – с этим? – повторила я нетерпеливо.
– Этой ночью исчезли сразу три пробирки, – помолчав, сказал Адам Егорович. – Извините, я забываю, что это наш лабораторный жаргон. Точнее, пропали три небольших специальных контейнера. В одном из них были микробы инфекционной летроспирозной желтухи. Во втором хранились палочки Bacillus anthracis – говоря простым языком, это возбудитель сибирской язвы. А в третьем – pestis…
– А это еще что?
– Чума, – просто объяснил Адам Егорович и замолчал.
– Как? Настоящая чума? – поразилась я, мигом забыв о своих наблюдениях за минутной стрелкой.
– Ну да, та самая, – кивнул Адам Егорович. – О которой я не стал вам подробно рассказывать, чтобы сэкономить драгоценное время. Хотя тема – интересная и обширная, в каком-то смысле – мой конек!
– Конек? Погодите… Вы хотите сказать, что работаете в лаборатории, которая как раз занимается всей этой заразой?
– О, не только этой! – мигом оживился Адам Егорович, словно я действительно затронула его излюбленную тему. – Не только, Танечка! У нас хранятся еще и вирусы малярии, так называемой трехдневной лихорадки, а также – отдельно – особой тропической малярии плюс вирусы так называемой лихорадки денге
