мере, обсудим ситуацию. Актемар Баштарович очень порядочный человек. И просто так оружие в руки он не возьмет. Должны быть причины. Значит, и его достала эта власть…
– Мы подозреваем, что причины есть, и они нам, кажется, известны…
Пока отставной полковник Семиверстов прочесывал своего ньюфаундленда специальной, похожей на маленькие грабли расческой, тщательно выискивая клещей, которым легко можно спрятаться в длинной и густой шерсти такой собаки, капитан Шингаров открыл машину и вытащил оттуда старенький потертый портфель с документами, которые привез с собой, и пересмотрел, соображая, с чего начать и как вести разговор. Затем сел, терпеливо дожидаясь, когда полковник закончит работу, поскольку тот уже объяснил, что после каждой прогулки, то есть трижды в день, приходится чесать собаку. Не затем даже, что она линяет, а еще и потому, что клещей в этом году развелось видимо-невидимо, и даже испытанные препараты не помогают, и почти каждый день одного-двух клещей с Ньюфистофеля приходится снимать.
Обработка собаки заняла не больше пятнадцати минут.
– Ага… Пойдем, капитан, в дом, что ли…
Рубленный из толстых бревен дом полковника был небольшим, хотя добротным, прочным и по-русски основательным. Но по-армейски скромно, аскетично обставленным. Капитан Шингаров помнил, что вскоре после выхода на пенсию у его бывшего командира полковника Семиверстова умерла жена, и он, оставив городскую квартиру на попечение взрослого женатого сына, купил себе маленький домик в почти заброшенной деревне со странным названием Подхвостье, окруженной дикими лесами и много лет не паханными, заросшими полями, где и поселился в одиночестве. Если в городскую квартиру к полковнику порой еще заглядывали бывшие сослуживцы – посоветоваться или просто поговорить по душам о житье-бытье, – то сюда, в Подхвостье, далекое от проезжих дорог, не наведывался пока никто, и Шингаров оказался первым, кто забрался в эти дебри. Приехав в середине дня, капитан застал бывшего командира как раз у дворовой калитки, собирающимся на прогулку с собакой, был встречен без суеты, словно приезд был заранее обусловлен, загнал свою машину в полковничий двор и стал третьим в прогулочной компании.
Стульев в доме не было, зато имелись такие же основательные, как сам дом, и устойчивые скамьи, собранные из толстых досок, – чисто русская мебель, о которой в городах давно и напрасно забыли, поменяв их на ломкую и ненадежную.
– Водки не предлагаю, поскольку сам употребляю только для приготовления растирок, чтобы старые раны успокоить. Ага… Побаливают раны-то, побаливают. Семь осколков в теле плавает… Местную самогонку, хотя водки она и покрепче будет, из-за запаха, понимаешь, на дух не переношу, следовательно, в доме не держу. Не обессудь, капитан… А вот чайком могу угостить. Разным на выбор и, естественно, без ароматизаторов. Если позволишь, я только мелиссу добавлю. Чистенькая, свеженькая, только сегодня из огорода. Хотя, если ты человек сонный, она тебя еще больше усыпит.
– С удовольствием, товарищ полковник, удовлетворюсь
