«Хроники огненных дней»: «29 сентября, вторник. Обстановка в Сталинграде усложняется. Противник вышел в район СТЗ и начал мощное наступление на правое крыло 62-й армии. Сталинградский тракторный завод в эти дни стал основной ремонтной базой танков, доставляемых прямо с поля боя. Оккупирован немецко-фашистскими войсками Краснооктябрьский район Сталинграда».
Из «Дневника»: «29 сентября 1942 года, вторник. Девять часов утра. Третий день идет бомбежка, не вылезаем из щели. За водой ходим на Волгу по вечерам, так как к вечеру немного затихает. В воскресенье была такая сильная бомбежка, что я решила уехать. Но Оля Жабина стала уговаривать, что ехать никуда не стоит, что переживать везде придется, а потому надо переживать в одном месте. В ней много оптимизма, с ней легче переживать страх.
В воскресенье убило шесть лошадей, и жители стали растаскивать их на еду. И мы с Олей пошли через стадион и нарсад. Весь нарсад разбили, летний театр сгорел, деревья выкорчеваны. Несколько раз нас останавливал патруль в саду и военные. Мы объяснили, что ищем убитых лошадей на мясо. Удивительно, но нас не задержали, сказали, что идти надо в садик около Сталинской школы (она уже сгорела). Пошли туда. Лошади были уже растащены, только у одной остался передок. Оля стала рубить, а я держать, но у нас ничего не получалось. Подошла Клавдия Тараханкина, отрубила нам и себе переднюю ногу. Свалили все в зембель и пошли назад. Но патруль нас не пропустил, пришлось обходить улицей ниже. Мать уже беспокоилась, решила, что нас забрали. На другой день ели борщ и пирожки с кониной. Оказалось довольно вкусно.
События на фронте плохие. Вчера прибежал молоденький красноармеец с Мамаева кургана, рассказывает, что в городе сидят автоматчики в разрушенных домах и строчат без перерыва, а на берегу находятся наши войска.
Бомбит все время, а в перерыве между бомбежкой садит минами. Вчера сгорел еще один мансардный дом, так было страшно, что мы с Олей и за водой не пошли. Сегодня уже 39 дней, как мы сидим в окопах, что-то будет с нами дальше?
Вчерашний красноармеец рассказал, что на днях наш самолет бомбил по своим. Еще рассказывали, что из-за Волги „Катюши“ били по Мамаеву кургану и много уложили своих. Что-то делается невероятное. Из всех разговоров только вчерашний красноармеец сказал правду, что положение на фронте плохое, остальные только успокаивают, что отгоним немца.
Немец идет упорно и главным образом берет воздухом. На нашем поселке тоже есть немецкие автоматчики. Слышна пулеметная стрельба. Мы сначала не обращали на нее внимание, но потом бойцы рассказали, что это стреляют немецкие автоматчики и подают самолетам сигнал, где бомбить.
Сегодня я шла к Марусе, и около дома Роговых лежит убитый красноармеец. Я от испуга шарахнулась в сторону. Бедный, бедный человек, сложил свою голову, где-нибудь у него есть семья.
Маруся вышла куда-то. Я сижу и записываю эти слова, может, кто-нибудь прочитает и узнает, какие страхи мы пережили и переживаем.
Вот
