она имела в виду, но тоже сел ближе к окну, а отец, чему-то усмехаясь, устроился у дверей, поставив рядом свой портфель, на который Денис покосился неодобрительно, как только мог.
За окном был лес. Точнее – лес и угол какого-то белого здания. И все. Ни людей, ни надписей, ни знаков каких-то – ни даже просто ветра, листья могучих лип были неподвижны. А по коридору приближались с двух концов сухие деловитые голоса. Денис уже даже различал повторяющиеся одни и те же вопросы – цель приезда, предметы, запрещенные к ввозу и вывозу… Глупость. Он невольно скривился. Нет, чем скорей закончится эта ерунда с границами поперек одного народа…
– Что кривишься? – поинтересовался отец. И подмигнул.
Денис ответил подмигиваньем – и в открытых дверях купе появились двое.
– Поручик Дягилев, пограничные войска Русской Империи.
– Хорунжий Мигачев, погранстража Семиреченской Республики.
Пока отец передавал документы и отвечал на дежурные вопросы, Денис разглядывал первого человека Семиречья… и испытал легкое разочарование.
Правда, рядом с простой табачно-зеленой формой и ярко-зеленой фуражкой имперского пограничника семиреченец казался ярким и нарядным: фуражка с синим верхом и желтым околышем, синий френч, синие штаны с алым лампасом, начищенные сапоги… На плече висел стволом вниз короткий «АК-74» со сложенным рамочным прикладом, а не «сотка», как у имперца. Но в остальном – человек как человек, с загорелым лицом, лет тридцати, усы – щеткой. Выглядел семиреченец устало, но Денису вдруг улыбнулся и спросил:
– Пионер?
– Пионер, – немного вызывающе ответил Денис.
Хорунжий козырнул, потом еще раз – отцу и сказал:
– Хорошо поработать у нас.
– Спасибо, – кивнул Третьяков-старший. И обернулся к жене, едва пограничники вышли: – Вот и все. Мы в Семиречье.
– Незаметно, – осторожно сказал Денис.
Борис Игоревич поднял брови:
– А ты чего ожидал? Оркестра – или, наоборот, протестной демонстрации? Ну, извини…
– Даже про оружие не спросили, – напомнил Денис.
Борис Игоревич хмыкнул:
– Мил друг, да ты что думаешь, они не знают, кто мы? Это так. Чтобы не зря хлеб есть. Может, еще отпечатки пальцев надо было снять – вдруг мы не мы, а надевшие наши личины вражеские агенты?
– А что, так не бывает? – уточнил мальчишка.
– Так – нет, – подвел черту Третьяков-старший. – Ибо дураки вымерли как вид в начале Безвременья. Кстати, – он запустил руку в портфель, достал и передал Денису, держа за ствол, 442-й «Байкал», потом – два магазина, уже снаряженных патронами. – Твое имущество.
Стараясь ничего не показывать, небрежным движением бывалого человека Денис зарядил пистолет, передернул затвор, поставил на предохранитель, убрал со второй обоймой в набедренную сумку. Все это время он косился на мать, но Валерия Вадимовна
