в ответ подверг сомнению умственные способности некоторых девчонок на роликах. Затем демонстративно встал так, чтобы Моя Длина оставалась вне поля его зрения, и принялся созерцать окрестности. Но Школьникову его действия совершенно не волновали. Ее мучила иная проблема.
– Лешка. Сегодня у меня надежда только на тебя, – наконец снизошла она до Пашкова.
– Да, Машка? – Пашков снова, едва не снеся от избытка эмоций мелкого Темыча, подкатил вплотную к Моей Длине.
– Надо сегодня пройти в класс на роликах, – объяснила Школьникова. – Иначе на тусовку не успею. И потом…
Она не договорила, но Лешка понимающе кивнул. В этом «потом» заключалось самое основное. Среди настоящих крутых роллеров расставаться с роликовыми коньками, кроме как на ночь, считалось большим позором. В узкопрофессиональных кругах был известен даже один юный скрипач, который выехал в роликовой амуниции прямо на сцену и отыграл на коньках целое концертное отделение. В общем, то, о чем говорила сейчас Школьникова, расценивалось роллерами как дело чести.
– Спокуха. Пройдем, – заверил Лешка. – У Пашкова все четко.
– Если пройдем, возьму тебя с собой к роллерам, – решила его простимулировать Школьникова.
Пашков зарделся от счастья. Рот у него растянулся чуть ли не до ушей.
– Со мной, Машка, не пропадешь.
Школьникова исполнила неуклюжую фигуру, которая казалась ей изящным пируэтом.
– Посмотрим.
– Прямо корова на льду, – улучив момент, шепнула Катя на ухо Тане.
Светловолосая девочка кивнула.
– Чего стоите? Уроки скоро, – подошел к ним здоровяк Марат Ахметов.
– Мара-атик, – с томным видом протянула Моя Длина. – Где пропадал?
– На Канары мотались с предком, – отвечал тот. – А потом еще в Рим заскочили. Предок там матери и сестре покупал шмотки.
Папа Марата, Хамитяй Хамзяевич, еще недавно работал носильщиком на Курском вокзале. Затем он совершил какую-то не совсем ясную, но, по-видимому, головокружительную карьеру. Сперва он стал разъезжать на синем джипе «Паджеро», а недавно приобрел еще и «Порше». Сына он тоже не забывал, путешествуя вместе с ним то на каникулах, то посреди учебного года по миру. Когда учителя две тысячи первой пытались возразить, что у Марата и так не очень хорошо с успеваемостью, Хамитяй Хамзяевич спокойно им отвечал:
– У меня вообще образование четыре класса, а теперь я крутой бизнесмен. Главное – школа жизни. Мальца приобщаю к делу. Ему все достанется.
Впрочем, Марат, несмотря на такую позицию предка, школу, можно сказать, даже любил.
– Пошли. Скоро звонок, – призвал он к порядку пятерых друзей и Машку с Пашковым.
– У нас дела, – загадочно сказал Лешка.
– Какие? – полюбопытствовал Марат.
– Неважно, – сурово ответил Пашков.
– А ты не пыли. Я могу и врезать, – предупредил самолюбивый и накачанный Ахметов.
Вообще-то
