Гражданин Поэт. Наши – всё. Дмитрий Быков

      Тюрки неместные, вечные странники!

      Стаей таджикскою, цепью недружною,

      Бросивши метлы, вы движетесь в панике

      С милого севера в сторону южную.

      Что же вас гонит? Закон рамадановский?

      Или вернуться завещано старшими?

      Или глава ФМС Ромодановский,

      Или запуганность русскими маршами?

      Нет! Не скинхеды, крутые молодчики,

      И не чинуши – лгуны и безбожники:

      Вас выгоняют российские летчики,

      Взятые вашим Рахмоном в заложники.

      Ваши вожди их, по сути, похитили.

      Вылез Онищенко, гений политики:

      Вы оказались бациллоносители,

      Туберкулезники и сифилитики.

      В прежнее время мы были великими,

      Мир удивляя размахом и подлостью, —

      Нынче же сводим мы счеты с таджиками,

      Но уж таджиков уделали полностью.

      Впрочем, везде – от Афин до Китая – мы

      Всюду, где призрак жилья человекова,

      Так унижаемы, так угнетаемы!

      Всех полагалось бы выслать – да некого.

      Штаты затеяли, правды поборники,

      Список Магницкого с задними мыслями.

      Были б у нас вашингтонские дворники —

      Мы бы их, тварей, немедленно выслали!

      Вечно голодные, вечно холодные,

      К чуждому берегу жмемся моллюсками.

      Двое несчастных засужены в Лондоне —

      Сами евреи, но деньги-то русские!

      Гады-британцы с осанкою барскою,

      С женами, братьями, детками малыми —

      Вы бы катились отсюда колбаскою,

      Если бы были у нас нелегалами!

      Жалкий шофер, подавальщица-нищенка

      Мигом отсюда бы в Лондон посыпались.

      Если б за Англию взялся Онищенко —

      Там и у лордов нашелся бы сифилис!

      А уж особо нас мучают местные —

      Нравы заборные, тяжбы надзорные,

      Выборы гнойные, склоки протестные,

      Вовки озерные, димки позорные.

      Небо в ячейку от мелкого невода,

      Сеется грязная муть без названия…

      Всех бы вас выслать отсюда – да некуда:

      Нет у вас родины, нет вам изгнания.

      Толпа стояла на ветру,