просит даниОгонь – ты пламенный уют
в моем домашнем балагане
Я чиркнул спичкою и вдруг
лицо зеленое дымится
Приди любезный мой супруг
поет истлевшая девица
Другой бы испугался я ж
всего лишь тихо рассмеялся
тому как радио-кураж
с огнем беспечным сочетался
Их грех содомский был велик
и я гневливо встал со стула,
тут дева отвратила лик
а спичку сквознячком задуло
1975
КЬЕРКЕГОРУ
Где насекомые минуты
снуют, сплетая суету,
ты разорвал слепые путы
и разум бросил в темноту.
Он померцал и скоро сгинул,
рассеявшись средь толстых дам.
А ты твердил свое: Регина,
Иов, Исаак и Авраам.
Ты умирал, моля о Даре,
когда сплетал тебе венец
твой враг, бессмертный, как в футляре
непробиваемом мертвец.
1975
***
Душе моя, душе моя, проснись!
Час приближается округлый и опасный.
Век-упырёк нальется буквой красной,
В раскосые глаза рассыплет рис.
Душе моя, проснись, и заодно
Из века в век, качаясь и звеня,
Мы упадем в разумное окно
Из комнаты, где не было меня.
июнь 1975
***
Как трудно душу протянуть
к Невидимой Отчизне
и, умирая, не сболтнуть
чего-нибудь о жизни.
Как трудно, нагрешив сперва
и обезумев вдосталь,
заквасить смыслами слова:
комедиант, апостол.
Эон, затерянный в веках,
как выстрел телу чуждый…
Как трудно жить наверняка
и умереть без нужды.
сентябрь 1975
***
Судьба с тобою обошлась
неласково, но скажем прямо:
ты как-никак двойная дама,
а твой супруг – научный князь.
Вокруг тебя лесная чудь
всегда мерцает светляками.
Ты средь нее царицей будь
как подобает мужней даме.
Пусть нечисть выползет из нор
на свет твои послушать речи.
О будь второю из сестер
простой триады человечьей!
Жить с Верой стало все трудней.
Любовь – увы, большая сложность.
Ну, а Надежда – как же с ней?
Надежда там, где безнадежность.
1975
***
Твердит младенец грозно и упрямо:
«Не покупай мне шар воздушный, мама».
«Но почему, – спросила мама, – милый?»
«Сей шар напоминает мне могилу»,—
сказал ребенок. Мама: «Не пойму,
шар голубой – могилу? Почему?»
«Сей безобидный шарик голубой,—
прорек младенец, – это шар земной,
кружащийся в пространстве планетарном
в укор
