присел на корточки и протянул к ней руку – медленно и осторожно, словно к дикой зверушке. Заметив приближающуюся ладонь, Холли отпрянула и забилась еще глубже в свой угол. Майкл сидел, не шевелясь, и ждал. При желании он умел быть весьма терпеливым и в свое время приручил таким образом не одного лесного обитателя. Главное – дать зверю привыкнуть к своему присутствию, и тогда он подойдет…
Кровь на алтаре Майкла была тому доказательством.
Материнский ковен
Санта-Крус, Калифорния
В Санта-Крус приезжают, чтобы побыть в тиши и спокойствии, ощутить близость с природой. Или же чтобы спрятаться: узкие извилистые дороги, десятки скромных, безымянных улочек – затеряться тут легче легкого. Здесь селятся уставшие от шума и суеты главы компьютерных корпораций, постаревшие хиппи, которые так и не смирились с тем, что их время ушло, а правительству, от которого они так тщательно скрываются, давно нет до них дела, и – ведьмы.
На самой вершине Саммит-роуд в сторону уходит неприметная грунтовая дорога. Петляя между деревьями, она поднимается все выше и выше, к самой последней делянке, засаженной новогодними елками, и заканчивается подъездной аллеей, которую бдительно охраняют две гигантские статуи длинношеих кошек, похожих на египетские статуэтки.
А в конце аллеи, охраняемый кошками, заклинаниями и самой Богиней, стоит дом.
Путник, случайно забредший в эту глушь, поразился бы царящему здесь покою. Но покой этот полон жизни: духи лесов и ручьев избрали здешние холмы своей обителью, и даже деревья здесь как будто бы дышат, окутывая землю в серебристый туман.
Если бы не дом, тишина казалась бы сверхъестественной. Однако страдания его обитателей были более чем реальны. То, что творилось в этих стенах, напоминало военно-полевой лазарет. Владел и управлял им Материнский ковен, и оправляющиеся здесь от ран сестры сделали все возможное, чтобы спасти Холли Катерс и ее друзей от Майкла Деверо.
Анну Луизу, находившуюся сейчас в спальне верхнего этажа, спасло от смерти только чудо, и то же самое можно было сказать о десятках ее сестер. Тем не менее, лежа пластом в ожидании, пока срастутся ее тридцать переломов, Анна Луиза не благодарила судьбу, а тихо злилась. Целительницы сбивались с ног, выхаживая и ее, и других таких же страдалиц, однако пройдет не одна неделя, прежде чем их подопечные встанут на ноги.
Анна Луиза сверкнула глазами на стоявшую у изножья верховную жрицу Материнского ковена. Странное дело – похоже, той было не по себе. В битве она не участвовала, как, впрочем, и большинство членов ковена. Если подумать, в тот день на месте оказалась только горстка ведьм, причем далеко не самых сильных.
Теперь же верховная жрица стояла перед Анной Луизой и слабо оправдывалась:
– Мы сделали все, что могли…
– Неужели? – просипела Анна Луиза. Обожженные голосовые связки не слушались, и даже ведьмы-целительницы не могли сказать, восстановятся ли они когда-нибудь.
