всю ночь напролет. – Она сделала еще один глоток кофе. Ей следует хорошенько подкрепиться кофеином, если она намерена весь сегодняшний день внимательно и аккуратно расшифровывать рукопись Алекса. – Я скажу тебе вот что, кот-толстячок: мне все равно, что он блестящий писатель. Он, безусловно, должен улучшать свои навыки общения с людьми. А он ведет себя так, словно я какая-то чума. На что ты готов поспорить, что он рассердится, узнав, что сегодня утром я налила себе кофе из его кофейника?
В ответ кот закрыл лапой глаза.
– Точно, – произнесла Келси. – Хотя, мне кажется, если ты готовишь кофе на рассвете, не следует удивляться, что кто-нибудь другой в доме нальет себе кофейку из твоего кофейника. Ведь я права?
– С кем вы разговариваете?
От испуга у Келси сердце едва не выскочило из груди. В углу террасы стоял очень мрачный и обеспокоенный Алекс Маркофф.
При виде его у нее сразу же засосало под ложечкой. Как ему удалось выглядеть таким привлекательным в столь ранний час? На нем была темно-синяя футболка и точно такого же оттенка трусы, край которых выглядывал из-под пояса его джинсов, облегающих его бедра. Его кожа блестела от пота, ворот рубашки потемнел. Темные завитки волос были влажными и в беспорядке прилипали к шее.
Хотя Келси и не следовало этого делать, она не могла не подумать о том, как Алекс выглядит, когда выходит из душа…
– Доброе утро, – сказала она, как только перевела дыхание.
Он смотрел на нее равнодушным взглядом:
– Вы не ответили на мой вопрос. С кем вы разговариваете?
– Я говорю… – она указала на солнечное место на террасе, которое в настоящее время оказалось пустым, – э-э-э… сама с собой.
– Вы всегда так делаете?
– Когда нет никого, с кем можно поговорить. Ведь говорят же, что ты сам – лучшая для себя компания.
– Я всегда в это верил.
Заправив за ухо прядь волос, Келси могла поклясться, что он внимательно рассматривает ее ушную раковину. На самом деле, неужели он думает, что она лжет?
– Похоже, я не единственный человек, который любит просыпаться рано утром. Я налила себе кофе, между прочим.
– Я слышал.
Интересно, что еще он слышал? Келси быстро подняла кружку, надеясь, что он не заметит, как у нее зарделись щеки.
– Вы давно проснулись? – спросила она, глядя на него поверх края кружки. – Я думала, что вы дольше проспите после такой тяжелой ночи.
– Почему вы думаете, что у меня была тяжелая ночь?
И зачем он придирается к каждому ее слову, а в его взгляде читается подтекст? Зачем буравит ее темно-серыми глазами?
– Я слышала, как вы ходили по комнате, – пояснила она, сопротивляясь желанию опустить голову, словно нервный подросток. – Кстати, это было трудно не услышать, на самом деле. Старый дом, тонкие стены. Вы громко вздыхали.
– О!
– Я так понимаю, прошлой ночью у вас не было писательского вдохновения?
