кивнул я. – Даже могу сказать сколько – наверное, аж целый час, да? Или два? – И великодушно махнул рукой, на ходу меняя свои планы. – Ладно, до обеда время у тебя есть – отдохни как следует да выспись, а я пока что все спокойно огляжу, оценю, прикину.
– Не обидишься? – виновато спросил Годунов.
– Некогда мне такими глупостями заниматься, – проворчал я. – К тому же надо повидать кое-кого из старых знакомых, так что давай дуй в опочивальню. – Причем, расщедрившись и прикинув, что управлюсь нескоро, добавил ему времени аж до вечера, но предупредил, что после ужина пусть на отдых не рассчитывает, поскольку надо о многом переговорить.
– А я хотел… с Ксюшей опосля трапезы потолковать, – опечалился Федор.
Я сердито засопел, хотя чему удивляться – уж так устроен человек. Даешь с лихвой, а он все равно вопит, что мало. Пришлось говорить в открытую, как мужик с мужиком. Мол, если и впрямь хочется поговорить с сестрой, то у него для этого имеется целый день, ну полдня, учитывая сон, а если потолковать с кем иным, то тут извини-подвинься.
Однако под конец счел нужным смягчить тон:
– Я, Федор Борисович, все понимаю – дело молодое и ретивое, посему о воздержании и греховных утехах тебе и слова никогда не скажу. Для того попы да монахи имеются, вон хотя бы владыка Гермоген, а мы с тобой мужи младые, собой очень даже ничего – я пригож, ты чертовски пригож, потому и говорю: сколько твое естество требует, столько и наслаждайся некими девами. – И, завершив деликатную прелюдию, уже более строгим тоном перешел к финальной части: – Наслаждайся, но помни, как на Руси сказывают: «Делу время, а потехе час». Сам прикидывай, как лучше уложиться, чтоб и дело не страдало, и ты доволен был. Или ты решил, что отдыхать сюда приехал, а?
Федор замялся, пробормотав, что, мол, опосля Москвы не грех бы чуток и… Дальше пошло совсем неразборчивое, но концовка прозвучала достаточно вразумительно. Дескать, и тебе, князь, тоже не грех бы передохнуть опосля всех неустанных трудов, ибо дело к осени, а там зима, так что чего уж, можно и…
Напоровшись на мой неодобрительный взгляд, царевич вновь перешел на полусвязное бормотание, но я уже не прислушивался – и без того все ясно.
Пришлось прочесть краткую нотацию. Согласно моим словам получалось, что это в Москве у него как раз были цветочки, а тут пойдут ягодки. И вообще, тяжело в учении – легко в бою, а у него сейчас как раз и наступила пора самой что ни на есть учебы. Даже более того – своего рода период сдачи экзаменов, ибо приспело время проверки всего того, что он уже выучил, поэтому отныне ему придется вершить все дела самостоятельно, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– А ты?! – испуганно завопил Федор.
– Мне тоже трудов хватит, – кивнул я. – Но не разорваться же, а потому часть их будет возложена на твои плечи. Понимаю, что непривычно, и, если понадобится посоветоваться, тут я всегда приду тебе на помощь, но делать за тебя ничего не буду – своего хоть отбавляй.
До вечера я успел много. Но для начала, воспользовавшись тем, что
