к товарищам по стратегическому отступлению. Здорово! Враг в панике бежит. Трепещите, недруги!
Разъярившийся зверь в конском обличье легким скоком разогнал деморализованный народ по кустам. Обалдевшие мужики позабыли про железяки, болтавшиеся у пояса (видимо, мечи или мачете, кто их разберет), бросили телегу и отчаянно мычащую «мумию». Я немного полюбовалась сверкающими пятками беглецов, белым платочком махать не стала, не дождутся, извращенцы чертовы.
«Мумию» решила развязать. Жалко. Вон как мучается. Шутка ли, весь день как катушка с проволокой пролежать, тут все что угодно затечет, даже те мышцы, о существовании которых до этого момента ты даже не подозревала. Узел не был особо сложным. И правда, чего изгаляться, если под слоем веревки даже тела не видно. Стоило дернуть за конец веревки, и «мумия» была освобождена. Меня ждал очередной сюрприз. Из веревочного плена показалась хрупкая девичья фигурка с роскошными золотыми волосами, дивными перепуганными глазищами цвета полевых васильков и необычными острыми ушками. Мама дорогая! Эльфийка?! В подмосковном лесу завелись эльфы. Умереть не встать.
Стоп. Спокойно, Ника. Так и до гоблинов дофантазироваться недолго. Тоже мне «Властелин Колец»… Хотя… А почему бы и нет. Это вполне похоже на правду. Просто поклонники творчества Толкиена устроили реконструкцию любимой книги или игру какую-нибудь. А что? Я слышала о таком. Собираются увлеченные люди для игры, придумывают правила, назначают воинов, магов, эльфов. Для эльфов придумывают собственный язык и играют себе в волшебный мир. Это вполне походило на правду. То-то мужики на поляне переговаривались на незнакомом наречии, не похожем ни на один из более-менее распространенных языков. Однако клевый ей грим изобразили. Натурально так получилось. Можно сказать, жизненно.
Придя к такому выводу, я успокоилась, беззаботно подсела к костру поближе, извлекла из сумки сосиски, нанизала их на веточку и принялась поджаривать, досадуя на собственную излишнюю осторожность, из-за которой пришлось весь день просидеть в кустах, питаясь всухомятку и кое-как. Девушка шмыгнула носом, пристроилась рядом, лопоча что-то непонятно-певучее.
– Да брось ты выпендриваться, – осадила ее я. – Зрителей нет, все по лесу разбежались, чего язык ломать?
Но девчонка уперлась. Я пожала плечами и отжалела страдалице горячую сосиску с кусочком обжаренного хлеба. Уважаю. Обжигается, уплетая угощение, а из образа не выходит. Со своей порцией я расправилась не менее быстро. Надеюсь, за сутки продукты не испортились. Очень не хотелось бы и следующий день провести в кустах. Хоть причины и разные, а итог может получиться одинаковый.
Когда сытный горячий ужин заполнил желудок, а глаза так и норовили уснуть самостоятельно, если их обладательница не решит устроиться на ночлег немедленно, я расстелила многострадальную дубленку прямо на земле. Радость ночевки на земле в лесу я восприняла стоически, можно сказать, философски. А что? У меня есть все необходимое.
