Гена приволок мешок капусты, а Гальперия сбегала в магазин за солью. Штоп тщательно натер Франца-Фердинанда солью и завернул в капустные листья. Все молчали, боясь возражать старику, а он только сопел, обрывая кочан за кочаном. «Зато не протухнет, – бормотал он, – свеженький будет».
Женщины отправились за тканью для гроба, а Штоп ненадолго прилег в соседней комнате.
Крокодил Гена снял ботинки, лег в гроб и опустил крышку.
Когда женщины вернулись, Штоп снял крышку и увидел Гену, лежавшего в гробу со сложенными на груди руками.
– Хайль Гитлер! – сказал Гена, улыбаясь во весь рот. – А это я!
– Аллах акбар, – сказал Штоп и дал ему щелбана. – А ну вылазь, пидорас.
– Дурак, – сказала Камелия, – разве можно так?
– Да ладно вам, – сказал Гена, вылезая из гроба. – Пошутить нельзя.
– Живым раньше времени в гроб нельзя, – сказала Камелия. – Плохая примета.
– Надо место на кладбище заказать, – сказала Гальперия. – И чтоб могилу вырыли.
– Сами похороним, – строго сказал Штоп.
Дождь шел весь день без перерывов. В квартире было темно, но Штоп не разрешал включать свет. Гальперия пристроилась у окна и читала вполголоса псалмы. Штоп то останавливался перед нею и слушал, склонив голову набок, то начинал ходить из угла в угол, поддавая ногой то галошу, то мячик. На нем были всегдашние его кальсоны с желтой мотней.
– Градусник! – вдруг сказал он. – Градусник забыл!
– Что градусник? – вскинулась Гальперия.
– В жопе там у него он остался.
– Господи! – испугалась Гальперия. – Не надо его больше трогать, Алеша. Подумаешь, градусник!
– Предмет все-таки, – возразил Штоп.
– Да я свой принесу, у меня есть…
– Ладно, пусть, – согласился Штоп. – Ему так, может, спокойнее.
– Спокойнее, конечно. Пусть с градусником будет.
Он сел на пол и принялся резать ножиком туфли, принадлежавшие покойной жене.
Гальперия вздыхала, но помалкивала.
Вскоре вокруг Штопа набралась куча кожаных обрезков.
– Может, ужинать будем? – предложила Гальперия. – Поздно уже.
– Ужинать? – старик поднял голову. – Не, хоронить будем.
– Сейчас? Дождь ведь…
– Я говорю, хоронить будем на хер! – взвился Штоп. – Зови дочь на хер! И Генку зови Крокодила – все ж не чужой на хер!
Гальперия разбудила Гену и Камелию.
– Как хоронить? – удивилась Камелия. – Ночью? Кто ж нас пустит на кладбище?
– Пустят, – с усмешкой пообещал Штоп. – Ты встань у стола смирно и стой, пока не скажу. – Он обвел воспаленными глазами комнату. – Вот какая дизентерия случилась. Надо сказать что-то. – Он посмотрел на Гальперию. – Слова надо сказать, как полагается. Группа товарищей. В труде и в личной жизни.
– Может,
