style="font-size:15px;"> – Я могу, конечно, сходить, – заговорил он, – но только… я думаю, не пойдет она за тебя.
– Пойдет! – сказал дед Северьян. – За такого парня любая пойдет.
– Почему ты думаешь, что не пойдет? – спросил Степан, чувствуя, что холодеет изнутри.
– Городская ж она… черт их поймет, чего им надо. Скажет – отсталый.
– Сам ты отсталый, Егор, – опять встрял Северьян. – Сейчас не глядят на это. Сейчас девки умнее пошли. Я старый человек и то это понимаю.
В четверг с утра отец с сыном собирались на сватовство.
Степан опять надел вышитую рубаху, долго приглаживал перед зеркалом прямые, жесткие волосы.
Егор Северьяныч, болезненно сморщившись, ловил негнущимися, темными пальцами маленькую скользкую пуговицу на ширинке новых брюк, с великим трудом вгонял ее в тугую петельку.
– Сошьют же, оглоеды! – ругался он. – Не лезет, хоть ты что. Хоть матушку-репку пой.
Степан пригладил волосы, остановился посреди избы, соображая, что еще сделать над собой.
– Надень галстук, – посоветовал дед Северьян.
– На вышитую рубаху не идет, – пояснил Степан.
Собрались наконец.
Егор Северьяныч тронул огромной ладонью затылок, озадаченно посмотрел на отца.
– А пол-литра-то брать с собой или нет? Они ведь теперь по-новому все живут, не поймешь ничего.
Дед Северьян подумал.
– Возьми в карман, – посоветовал он. – Понадобится – она при себе.
Пошли.
День был солнечный, звонкий. Текли ручьи. Небо отражалось в лужах; синие осколки его там и здесь весело сверкали на черной земле. Апрель вовсю бушевал на дорогах.
Шли молча. Старательно обходили лужи, чтобы не замарать сапоги.
У Куксиных огромный домина выстроен.
В первых двух комнатах никого не было. Егор Северьяныч приуныл: он думал, что сейчас разведет лясы со стариком Куксиным и в разговоре как-нибудь вставит: «А мы ведь к вам того, по делу…» Старик обязательно помог бы ему. Теперь же надо проходить прямо в горницу, где жила Элла.
Отец с сыном переглянулись и направились к горнице.
Егор казанком указательного пальца осторожно стукнул в дверь.
– Да! – ответили из горницы.
У Степана больно подпрыгнуло сердце.
Егор Северьяныч приоткрыл половинку двери, с трудом протиснулся внутрь. Степан – за ним. Стали у порога.
Прямо перед ними за столом сидел Васька Семенов, а рядом с ним, близко, – Эллочка.
Чай попивают. Васька без пиджака, в шелковой желтой рубахе, выбритый до легкого сияния. Сидит как у себя дома, свободно, даже развалился немного. Смотрит на Емельяновых ласково и глупо.
Эллочка легко поднялась с места, подставила гостям стулья.
– Проходите, садитесь, пожалуйста.
Егор Северьяныч, глядя на Ваську, прошел и сел. Потом оглянулся на сына. У Степана во всю щеку полыхал
