делам, будто не существовало никакого предупреждения. Перед тем как покинуть Москву, утром 30 сентября, он встретился с Президентом Индонезии Сукарно, прибывшим в нашу страну с официальным визитом.
Вечером того же дня он приземлился в Симферополе. Отец выбрал кружной путь, по дороге решил осмотреть новые птицефабрики, закупленные за рубежом. Его очень беспокоило, почему в наших условиях они быстро теряют свою эффективность. Количество кормов, затрачиваемых на килограмм привеса, возрастало вдвое, а то и втрое. Поиск ответа на этот вопрос и тогда, в критический момент, представлялся отцу чрезвычайно важным.
В Крыму отца встречали Петр Ефимович Шелест, другие руководители Украины. Как читатель, несомненно, помнит, Шелест все знал, первый разговор с ним Брежнев провел еще в марте. Посетили птицеводческий совхоз «Южный», затем бройлерную фабрику совхоза «Красный». Отец вел себя как обычно, вникал в суть, интересовался, как содержат птиц, как кормят. Шелест ожидал разноса, но его не последовало.
Через много лет в своих воспоминаниях Шелест отмечал, что Хрущев показался ему как бы подавленным, менее уверенным, чем обычно. Он пожаловался на Брежнева, назвал его «пустым человеком». О Подгорном сказал, что пока большой отдачи от него не видит, ожидал большего. Посетовал, что Президиум ЦК – это общество стариков, в его составе много людей, которые любят поговорить, но работать нет…[12]
В Крыму отец задерживаться не стал. Сказал Шелесту, что там угрюмо, холодно, и уехал в Пицунду. Отдых начался приемом 3 октября группы японских парламентариев во главе с господином Айитира Фудзияма. На следующий день отец встретился с парламентариями Пакистана.
Я оставался в Москве, решив не проявлять больше инициативу.
Несколько дней прошли в обычных служебных хлопотах. Никто не звонил. Иногда на меня накатывало предчувствие опасности, но я гнал его прочь – нечего впадать в панику. Свой долг я выполнил – остальное не мое дело.
И вдруг в один из этих предотъездных дней, как мне представляется сейчас, 2 октября, у меня на столе зазвонил телефон. Я снял трубку.
– Хрущева мне, – раздался требовательный голос.
Обращение было по меньшей мере необычным, и я несколько опешил.
– Я вас слушаю.
– Микоян говорит, – продолжил мой собеседник. – Ты там говорил Никите Сергеевичу о беседе с каким-то человеком. Можешь его привезти ко мне?
– Конечно, Анастас Иванович. Назовите время, я созвонюсь и привезу его, куда вы скажете, – отозвался я.
– На работу ко мне не привози. Приезжайте на квартиру сегодня в семь вечера. Привези его сам, и поменьше обращайте на себя внимание, – то ли попросил, то ли приказал Анастас Иванович.
– Не знаю, удастся ли его сразу разыскать. Ведь у меня только домашний телефон, его может не быть дома, – засомневался я.
– Если не найдешь сегодня, привезешь завтра. Только предупреди меня, – закончил Анастас Иванович.
Я тут же набрал телефон
Там же. С. 219.
